— Рада это слышать.

— В случившемся нет твоей вины.

Сара промолчала, поскольку по-прежнему считала иначе.

— Просто я привыкла во всем полагаться на тебя, — начала Кэти прерывающимся голосом. — Знала, что ты убережешь ее от беды. Ты всегда была очень ответственная.

Сара почувствовала, как по щекам побежали ручейки слез, и приложила к лицу салфетку. Карлос пытался снять с тела майку, но никак не мог протащить ее через голову. Он посмотрел на Сару, и она жестом позволила разрезать, поскольку судмедэксперты уже взяли все образцы тканей на анализ.

— И Джеффри тоже ни в чем не виноват, — проговорила Кэти. — Такое случается, и нам придется с этим смириться.

Как хотелось услышать эти слова Саре вчера! Сегодня же они почему-то не принесли облегчения. Впервые в жизни она не верила матери.

— Сара?

— Мне надо идти, мама. — Сара вытерла глаза.

— Хорошо. — Кэти помолчала и добавила: — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, — ответила Сара и, отключив телефон, опустила голову на руки, стараясь привести мысли в порядок. Ей нельзя думать о Тессе, пока она работает с телом Элен Шаффер. Самый лучший способ помочь сестре — это обнаружить что-то такое, что позволит вычислить преступника. Аутопсия сама по себе тоже акт насилия, бесцеремонное вторжение в тело, которое может рассказать все о человеке — и славное, и постыдное.

Взяв себя в руки и настроившись на работу, Сара вошла в секционный зал — Карлос как раз заканчивал распарывать майку по швам, чтобы потом ее можно было сложить обратно и исследовать. Ткань была забрызгана кровью; там, где к телу было прижато ружье, остался четкий овальный след. Сара осмотрела большой палец ноги, отметив, что он тоже в крови. На другую ногу кровь не попала, она была чистая.

Груди девушки прикрывал девчачий лифчик, который скорее подошел бы тринадцатилетней. Карлос расстегнул застежку, и ему в ладонь упал комок туалетной бумаги.

— Что это? — спросила Сара, хотя уже все поняла.

— У нее это было здесь. — Карлос указал на лифчик. Из другой чашечки достал еще один такой же комок.

— И зачем набивать лифчик бумагой, перед тем как покончить с собой? — Чтобы Сара ни спрашивала, Карлос всегда молчал, если вопрос не был адресован лично ему.

На лестнице послышались шаги, и они оба обернулись.

— Что-нибудь есть? — спросил Джеффри, открывая дверь.

— Только начали, — ответила Сара. — Что говорит Фрэнк?

— Ничего, — сказал Джеффри, но она уже поняла, что там что-то произошло. Ей было непонятно, чего это он скрытничает. Карлосу вполне можно доверять, это не раз проверено. Сара порой вообще забывала, что у него может быть какая-то своя жизнь, вне морга.

— Давай-ка снимем это, — повернулась она к Карлосу и помогла ему стащить с тела джинсы.

Джеффри посмотрел на трусики — простые, из чистого хлопка, совсем не похожие на те, что он обнаружил в квартире Энди Розена.

— Ты посмотрел у нее в комоде? — спросила Сара.

— Там разные есть, — ответил он. — И шелковые, и хлопчатобумажные, и стринги.

— И стринги тоже… А мы обнаружили у нее в лифчике туалетную бумагу.

Джеффри поднял бровь:

— Она набивала себе лифчик?

— Если она собиралась совершить самоубийство, то отлично представляла себе, что тело будут осматривать. Ну и зачем?

— Может, она просто всегда так делала? И привыкла? — предположил Джеффри, но было понятно, что он к этой идее относится скептически.