— Западня. Мило, — с улыбкой отозвался Бенни. — Жутко и безумно… но мило. Ох, и… прости, что назвал тебя дрянью.

Она повела плечом.

— Называли и похуже. Не волнуйся сильно.

Никс не могла отвести взгляда от полчища живых мертвецов.

— Сколько их тут?

Лайла задумалась и пожала плечами.

— Три тысячи. Больше.

— Это чудовищно.

Она снова пожала плечами и повернулась к Бенни.

— Ты думаешь, это ужасно?

— Я не уверен в своем мнении, — отозвался он.

Обратившись к Никс, Лайла сказала:

— Дважды я приходила сюда и отпускала их. Обрубая все веревки.

— Но зачем?

— Чтобы освободить. Они шли за мной к полю. До воды.

— Боже, — сказал Бенни, — это были те зомы, от которых мы бежали через Студеный ручей. Ты позволила им уйти?

Она кивнула.

— Иногда… видя их. Связанных. Заставляет меня грустить. Я развязываю и увожу их прочь.

— Ты ведешь их? Как тебе удается это делать, и при этом не быть съеденной?

Она посмотрела на него так, как если бы тот был дурачком.

— Они медленные. А я нет. — Затем она сжала кожу на своем предплечье. — Они преследуют плоть.

Бенни с трудом сглотнул, пытаясь вообразить орду монстров, еле волочащих ноги за этой прекрасной и сумасшедшей Потерянной девушкой.

Лайла взглянула вверх, сквозь маленький просвет в кроне деревьев, оценивая положение солнца.

— Время идти.

С этими словами она повернулась и пошла вглубь Голодного леса. Каждый зомби, которого она проходила, вытягивал шею и пытался укусить ее, но та, казалось, ничего не замечала. Или не беспокоилась.

Бенни и Никс помедлили пару секунд, захваченные многообразием ошибочного существования этого места. И не важно, были ли зомы привязаны к деревьям, или пойманы для наград, или отпущены бродить на свободу, ужас от всего этого был сокрушительным.

Мертвецы тянулись к ним, без умолку стеная и кусая воздух, словно страстно желали насытиться одним запахом живой плоти.

— Твоя подружка чокнутая, — сказала Никс.

— Она не моя подружка, спасибо тебе большое. И догадываюсь, Том сказал бы «тронутая рукой Божьей».

— Все верно, тронутая. Пошли, это место хуже всего на свете. Давай убираться отсюда, Бенни, — сказала Никс. — Прямо сейчас.

— В этом я с тобой согласен, — ответил он, и они заспешили по тропе, наверстывая упущенное расстояние, но Бенни продолжал оборачиваться, заставляя свой разум запомнить этот образ. Было в этом нечто такое, что давало импульс мыслям и идеям в его голове. Странным и неприятным идеям.

Никс заметила выражение его лица.

— Что такое?

— Ничего, — солгал Бенни. Мысли, мелькавшие в его голове, не были предназначены для того, чтобы ими делиться. Не сейчас.

46

Они вышли на скрытую под утесом поляну, через которую за миллион лет эрозии прорезался водопад, кормивший все потоки, бежавшие вниз к Студеному ручью. Это было странное место. Рощи заполонила лоза и виргинская сосна, земля покрылась толстым ковром из сосновых иголок. У основания утеса был пруд беспокойной воды, кристально чистой, как стекло. Однако повсюду вокруг поляны валялись мертвые животные на разной стадии разложения. Зловоние стояло просто чудовищное, и воздух кишел мухами.

Никс зажала нос, а Бенни откопал в кармане мятный гель, показывая, куда нанести его под носом, чтобы убить вонь. Сделав это, он удивился сдержанности, с которой Никс ухитрилась смириться с его запахом прошлой ночью.