На мгновение Кроуфорд застыл в нерешительности, затем кивнул и побрел обратно к берегу. Одежду, по счастью, никто не утащил.

Трелони и Байрон оделись в воде. Трелони направился к омываемой волнами линии прибоя, затем остановился и оглянулся, сообразив, что Байрон и Кроуфорд за ним не последовали.

― Ты иди вперед, Тре, ― выдохнул Байрон. ― Мы присоединимся к тебе в гостинице. Будь другом, позаботься там, чтобы нас дожидалась бутылка чего-нибудь холодного.

Кустистые брови Трелони поползли вверх. ― Не хотите хотя бы из воды вылезти?

― Скоро вылезем, ― ответил Байрон. Трелони пожал плечами и пошлепал к берегу.

Байрон повернулся к Кроуфорду. ― Я делаю это… ― начал он. Затем: ― Боже, ну и вонь, ― поморщился он. ― Что ты ел?

― Кальмаров. Тебе тоже следовало бы чего-нибудь поесть ― сегодня вечером нам могут понадобиться все наши силы. Он причмокнул губами. ― Да и чеснок не повредит.

― Я уже съел, одному богу известно, сколько этой чертовой дряни. Чеснока, не кальмаров. На них накатилась волна повыше, и Байрон пошатнулся, но сохранил равновесие. ― Не то чтобы он совсем не защищал, но… Он щурился от яркого солнечного света, а его плечи снова стали красными.

После паузы достаточной, чтобы другая волна поменьше закрутила пенные водовороты вокруг их ног, Кроуфорд сказал: ― Но…?

Байрон, очевидно, вернулся к привычному ходу мыслей. ― Черт побери, Айкмэн, думаешь, мне нравится изматывать тело такими заплывами? Ты воображаешь, я стал бы  это делать, если бы несколько съеденных… чертовых чесночных кальмаров могли защитить меня достаточно, чтобы позволить спасти твою заблудшую жену. Ты… ты полагаешь, я просто красуюсь?

Кроуфорд почувствовал, как его лицо вспыхнуло. ― Извини, ― сказал он, ― я действительно так подумал.

― Мне не нужно ничего доказывать, когда дело доходит до плаванья. Я переплыл этот чертов Геллеспонт, от Сестоса до Абидоса.

«Десять или двенадцать лет назад», ― подумал Кроуфорд. Но вслух он сказал: ― Я знаю.

― Я буду готов к вечеру, ― обиженно сказал Байрон, хромая по мелководью к берегу. ― Заботься лучше о себе.

На закате Байрон и Кроуфорд покинули гостиницу и медленно без разговоров направились вниз по улочкам Лериче, под темнеющим пурпуром неба, мимо окон и дверей, за которыми уже начинали зажигаться желтые огоньки ламп. Вскоре они достигли дальнего конца мостовой выходящего к морю. Байрон насмешливо взглянул на Кроуфорда и осенил себя крестом, прежде чем осторожно спуститься с каменной кладки на песок.

Кроуфорд натянуто улыбнулся и последовал за ним, и они бок о бок поплелись вдоль береговой линии. Каждый из них нес в карманах банку с измельченным чесноком и пистолет, заряженный серебряно-деревянными пулями, и Кроуфорду приходилось то и дело подтягивать штаны из-за веса мотка веревки, опоясывающего ремень; завязанная скользящим узлом петля колотилась о бедро, при каждом шаге отделяясь от бухты. Байрон покачивал незажженным факелом, словно это была прогулочная трость.

Через залив со стороны Портовенере дул холодный ветер, и Кроуфорд поежился и спрятал подбородок за отворотом пиджака, сожалея, что его шарф упакован с остальными вещами, которые они с Байроном собирались взять с собой этой ночью. 

Несколько минут спустя они услышали громыхание и скрип кареты, едущей по дороге над берегом. Байрон кивнул. ― Тре как раз вовремя, ― тихо сказал он.

«С моим шарфом», ― подумал Кроуфорд. ― Надеюсь, он сделал, как ты сказал, и захватил с собой запасную лошадь, чтобы вернуться на ней в Лериче.

― Я тоже, ― сказал Байрон.