Карло подкинул еще одну монету ― затем поймал ее, как проделывал уже несколько раз, но в этот раз удивленно хмыкнул.

Он подбросил ее выше, почти к самому потолку, и, закрыв глаза, протянул руку.

И снова поймал ее.

Он положил палец в рот и укусил, а затем отошел на несколько шагов вперед, стряхнул каплю крови на каменные плиты и пошел обратно.

Он взял из сумки еще пару монет и начал жонглировать всеми тремя, напевая себе под нос какой-то случайный мотив. Монеты кружились все быстрее и быстрее, а его напев становился все громче и громче, и, казалось, вызывал какой-то сводящий с ума зуд в обрубке безымянного пальца Кроуфорда.

Затем одна из монет пулей улетела вверх, со звоном срикошетила от потолка, от стены,  затем от другой; она ударилась об пол, вращаясь столь стремительно, что казалась прозрачной сферой, и двигалась по  шипящей спирали вокруг капли крови, с каждым витком подбираясь все ближе к пятну.

Наконец она с дребезжанием остановилась и легла, точно поверх пятна.

― Мы на месте, ― услышал Кроуфорд свой собственный голос.

― Не совсем, ― донесся знакомый голос из скрытого в тени дверного проема впереди них. ― Только что с одним туристом на Пьяцца приключился несчастный случай ― довольно кровавый несчастный случай. Полидори, прихрамывая, вышел из полумрака в тускло освещенную комнату и улыбнулся. ― И, какое несчастье, прямо между колонн.

Кроуфорд, не теряя времени, добрался до ближайшей пары высоких, но шириной в какой-нибудь фут, окон. Он отпер окно и толкнул ставню наружу, затем повернулся к Карло и скомандовал, ― Живо в канал. Плыви назад и ступай домой к своей семье.

Толстяк бросился к окну и умудрился до половины впихнуть свою тушу в щель, а затем, бешено извиваясь, обдирая кожу, протиснулся наружу и полетел сквозь воздух; секунду спустя они услышали всплеск.

Байрон повернул лицо Кроуфорда к Джозефине и вопросительно поднял брови.

― Нет, ― сказал Джозефина. ― Я посмотрю, как он сдохнет.

― Непременно посмотришь, дорогая ― отозвался Полидори, протискиваясь вперед, и его улыбка превратилась теперь в гримасу боли. ― Посмотришь на печень мистера Кроуфорда, вырванную твоими собственными руками, а затем будешь есть ее. С удовольствием.

Тело Кроуфорда перераспределило свой вес,  когда он мысленно вытолкнул Байрона. ― Где Вернер фон Аргау? ― спросил он, пряча страх и сожаление за намеренно непринужденным тоном.

― Фон Аргау? В своей спальне во Дворце Дожей, где же еще? Или ты вообразил, что он будет прогуливаться в лодке по каналу? Он уставился на Кроуфорда. ― Вы его здесь искали?

Кроуфорд не ответил, и Полидори повернулся к Джозефине. ― Его?

Она бросила жалобный взгляд на Кроуфорда, который шагнул вперед и обнял ее за плечи. ― Да, ― тихо ответил он. Он был уверен, что они потеряли все, включая их ребенка, но не мог позволить этому… сопернику за чувства Джозефины видеть его отчаяние.

Кроуфорд взглянул на Полидори, вопросительно подняв брови. ― Кстати, не подскажете ли, ― вежливо спросил он, ― можно ли отсюда попасть в эту спальню?

Полидори захохотал, и Кроуфорд был бесконечно рад услышать, как боль наполняет его смех яростью.

― Что ж, ― сказал Полидори, издевательски копируя учтивый тон Кроуфорда, ― скажу вам по секрету, доктор ― да, можно. Его проекции, те материальные, представительные призраки, с помощью которых он выходит в свет, обычно используют этот проход, чтобы незаметно покинуть дворец. За моей спиной в конце коридора есть дверь, за которой внизу маленький причал ― он любит появляться в Венеции из-под Моста Вздохов.

― Годится.

― Зачем он вам?

― Мы собираемся его убить.

Полидори зашелся пронзительным хриплым хохотом.