С хирургическими палатами доктора Лукаса все обстояло иначе. После смены первых невыразимо склизких, зловонных бинтов, Кроуфорду стало ясно, что Стивенс отнюдь не преуменьшил мастерство старого хирурга ― Кроуфорд никогда не видел таких грубых разрезов. Было очевидно, что умерших от этой операции будет, по меньшей мере, столько же, сколько тех, кому она все-таки поможет.

Они приблизились к одной из последних кроватей, возле которой преклонил колени седовласый священник. И когда Китс склонился над пациентом, священник поднял на него взгляд. Пожилой клерик, казалось, был глубоко погружен в молитву, так как его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться на новоприбывших, но и после этого, он лишь удостоил их кивка и отвернулся обратно.

― Извините, Преподобный, ― сказал Китс, ― нужно сменить бинты.

Священник кивнул, отступил от кровати и спрятал руки под сутаной ― но Кроуфорд успел заметить кровь на его пальцах. Озадаченный, Кроуфорд взглянул ему в  лицо и увидел, как мужчина поспешно облизал верхнюю губу ― была ли и там тоже кровь?

Преподобный на мгновение встретил его пристальный взгляд, и его старое морщинистое лицо скривилось то ли от ненависти, то ли от зависти. Кровавые руки на мгновение возникли из-под облачения, с безымянным пальцем одной вложенным в кулак другой, а затем запятнанный палец указал Кроуфорду на его собственную левую руку. Старик мастерски отразил на лице все свое презрение, буквально оплевав его с ног до головы, затем повернулся и торопливо покинул комнату.

Китс тем временем склонился над человеком в кровати, затем потянулся и приподнял закрытое веко. ― Этот мертв, ― сказал он тихо, чтобы не потревожить пациентов в соседних кроватях. ― Можешь найти медсестру? Скажи ей, пусть сходит за доктором и санитаром, нужно отнести его в склеп.

Сердце Кроуфорда бешено стучало. ― Боже, Джон, у того священника на руках была кровь! И он так ужасно на меня посмотрел, прежде чем сбежал отсюда. Он махнул на труп в кровати. ― Ты не думаешь… ?

Китс удивленно посмотрел на него, и обернулся в направлении, куда скрылся старик, а затем схватил одеяла и стащил их вниз, и уставился на напоминающую подгузник повязку. В этот миг он, казалось, выглядел старше, чем сбежавший священник. Несколько мгновений спустя Китс заговорил. ― Нет, он его не убивал, ― тихо сказал он. ― Но он… грабил это тело. Кровь… некоторых пациентов обладает… определенными свойствами. Я почти уверен, что он не настоящий священник, и я прослежу, чтобы в будущем он держался отсюда подальше ― пусть наведывается в больницу святого Георгия. Он махнул Кроуфорду. ― А теперь сходи за медсестрой.

Несмотря отвращение и любопытство, внушенные ему словами Китса, настроение Кроуфорда, когда он шел по коридору, было чем-то сродни тому напряженному интересу, которой он испытал, когда в возрасте двадцати лет впервые попал на дежурство в больницу… но интерес этот мгновенно обратился в неописуемый ужас, когда он начал спускаться по лестнице. 

Навстречу ему поднималась чопорно держащаяся медсестра, и он вскинул руку, чтобы привлечь ее внимание. Но в тот миг, когда она подняла взгляд, он в ужасе узнал ее. Это была Джозефина Кармоди, очевидно глубоко во власти своей механической личины.

Его рука замерла лишь на мгновение, а затем двинулась дальше и почесала голову, словно он и не собирался ее окликать. Он опустил глаза и двинулся мимо нее. Сердце тяжело бухало в груди, страх лишал остатков самообладания.  

Она была слишком близко к нему, когда выхватила пистолет из-под блузки, и вместо того чтобы засунуть дуло ему в ухо, ей удалось лишь ткнуть его сзади в шею согретым телом стволом. Она отступила на шаг, чтобы сделать точный выстрел…

…И Кроуфорд завопил от испуга и резко выбросил правый кулак вверх, в направлении руки с пистолетом.