Комната старого священника располагалась прямо под круто забирающей вверх крышей, и с одной стороны стена была высокой, а с другой ― едва поднималась от пола. С низкой стороны, окна, идущие почти вровень с полом, были настолько маленькими, что, очевидно, даже в самый солнечный день здесь нужна была лампа. Стеллажи, расположенные у высокой стены, были сплошь заставлены старыми книгами, чьи кожаные переплеты казались темными пятнами, поглощающими свет лампы, водруженной на низенький ночной столик. Старик опустился на узкую кровать и махнул рукой в направлении двух стульев в противоположном конце комнаты.  

― Я… не знал, кто вы такие, ― сказал старый священник, говоря по-английски с ярко выраженным немецким акцентом, ― когда вы сюда прибыли. Я бы не разрешил вам остаться. Байрон только что сел, но при этих словах откинул кресло, собираясь вскочить, но старик успокаивающе воздел руку. ― Теперь впрочем, вы можете остаться,  я не буду вас выгонять. Но мне доводилось о вас слышать ― вас, besonders, ― прибавил он, глядя на Кроуфорда.

― Это означает «особенно», ― любезно вставил Байрон. ― Что вам о нас нарассказывали? Опять эти старые байки про инцест? Эти девушки, вообще-то, не сестры ― у Мэри Годвин и Клэр Клэрмонт совершенно разные родители, хотя приемный отец у них один. В любом случае, это и впрямь  заслуживает вашего порицания? Такие вещи сейчас на каждом шагу.

― С этим ничего не поделаешь… просто плотское общение, ― ответил старый священник. ― Истории, которые я слышал, гораздо хуже. Мне рассказывали, что вы якшаетесь с… неприкаянными духами, существами, что ступают тропою, окутанной сумраком смерти.

― Забавная фраза, ― сказал Байрон, усмехаясь. ― Мне нравится. Значит, мы согрешили против ваших… заповедей? Ну так докажите это и покарайте нас, если сможете. 

Старик устало покачал головой. ― Горы, их высочайшие пики, больше не являются путем к освобождению, уже нет. Все это было давно ― и опасно даже в те времена. Спасение и искупление могут теперь быть достигнуты через таинства Веры. Он повернулся к Кроуфорду, и его старое морщинистое лицо застыло, словно он пытался скрыть свое отвращение. ― Даже такие как вы, могут с их помощью избежать проклятья. 

Байрон неловко рассмеялся. ― Не будьте столь строги с парнем, Отче, он и близко не такой демон, как вам кажется. Боже мой, вы глазеете на него так, словно думаете, что он собирается стянуть золотые чаши с вашего алтаря.

― Или превратить налитое в них вино в уксус, ― сказал Кроуфорд, бесцветным от гнева голосом, ― просто взглянув на них. Такое, значит, у вас в Берне христианское милосердие?! Он поднялся, ударившись головой о низкий потолок. ― Очевидно, со времен своего основания церковь стала более… элитарным клубом. Дьявол в аду и тот гостеприимнее.

― Подождите, ― сказал священник, ― сядьте. Я хотел бы увидеть вас в Раю, но я также хотел бы увидеть там и всех моих прихожан. Если вы отправитесь в горы сейчас, в том состоянии, в котором находитесь, вы пробудите демонов, что не принесет пользы никому из моих людей. Он кивнул Кроуфорду. ― Недавно в Альпы вступил еще один такой же, как вы, но я ничего не могу с этим поделать. По крайней мере, он держится низких мест и передвигается только ночью…

Он медленно вытащил пробку из графина брэнди, стоящего на полке возле кровати, и потянулся за бокалами, стоящими неподалеку. ― Прошу вас, не ходите в горы, останьтесь здесь. Я могу обещать вам спасение, если вы и впрямь его ищите ― или я обещаю вам смерть, если вы продолжите ваш путь. Никто не даст вам лучший совет, чем тот, что я только что дал.

Кроуфорд сел обратно, немного успокоившись, но покачал головой. ― Нет, я не собираюсь отступать.

Байрон согласно кивнул.