И наряд такой же элегантный, черный, как обычно…
— Ее здесь нет? Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
…И все же он остался чудовищем — одноглазый, с изувеченной рукой. Она, поморщившись, взглянула на его руку, обтянутую перчаткой.
Алекс нахмурился; его одолевали недобрые предчувствия. Неужели он напрасно торопился? В адмиралтействе, куда граф прибыл для того, чтобы сложить с себя полномочия, ему предстояло встретиться с министром, но он отказался от этой встречи — хотелось побыстрее встретиться с женой.
Алекс решил, что ему повезло: в адмиралтействе он узнал, что Лаура находится в Лондоне. Он и так потерял слишком много времени, выслушивая поздравления и отвечая на вопросы. Его даже приглашали отужинать; казалось, никто не понимал, что главное для него — как можно быстрее увидеть жену и ребенка.
Слуги высыпали в холл, и впереди всех была горничная, когда-то приносившая ему чай. Она едва не упала в обморок, увидев графа.
— О, сэр, это вы! — воскликнула она.
Алекс мог утешаться тем, что хотя бы слуги ему рады.
— Вынужден повторить вопрос, миледи, — сказал он, когда они с Элайн снова остались вдвоем. — Где моя жена?
Он столько раз представлял, как Лаура выйдет ему навстречу, как улыбнется и обнимет его, представлял, как он прижмет ее к груди…
— Я в самом деле не знаю, милорд, где она. Лаура не ставит меня в известность о том, куда уходит. В Лондоне множество развлечений. Кто знает, где она сейчас развлекается?
— Значит, она уподобилась тебе, Элайн?
— Жизнь для того дана, чтобы жить, Алекс, — с улыбкой ответила Элайн. — Тебя не было слишком долго. Почему ты думаешь, что женщина, особенно такая, как Лаура, будет сохранять верность призраку?
— Слово «верность» в твоих устах звучит как насмешка, Элайн.
Малышка Лаура. Какой нежной и желанной представала она перед ним во сне. Может, она в самом деле устала хранить верность тени? Может, устала быть женой калеки?
— А ребенок? — спросил он. Элайн по-прежнему улыбалась.
— Бедняжка так и не сделал ни одного вдоха, но Лаура справилась с горем. Может, оно к лучшему. Ребенок привязал бы ее к себе, а так она свободна наслаждаться жизнью.
Мечты, мечты, где ваша сладость?…
— Значит, у меня был сын.
Граф был слишком поглощен горестными раздумьями и не заметил злобную усмешку Элайн.
— Алекс, уже утро настало, а Лаура так и не вернулась. Откуда мне знать, где она?
Все надежды обернулись горьким разочарованием. Алекс схватил плащ и, не прощаясь, вылетел из дома, едва не сбив с ног привратника.
— Что ей сказать, когда она вернется? — прокричала ему вслед Элайн.
— Говори, что хочешь!
Итак, он вернулся… Значит, все войдет в прежнее русло: Уэстон позаботится о том, чтобы ей платили в год не более той суммы, что положил покойный супруг. Значит, снова придется просить и унижаться. Той чудесной жизни, когда, пользуясь именем Лауры, она открывала счет у любого лондонского портного, придет конец. Нет, хватит с нее унижений! Она должна кое-что предпринять.
Уэстонов вновь ждет несчастье. Трагедия, которая перечеркнет весь род. Какая жалость, что супруги погибли вместе. Граф Кардифф и его прелестная жена — в один день! Какая жалость!
Глава 39
— Ну и глупа же ты… — вполголоса проговорил Джеймс.
Элайн невольно вздрогнула. Она знала, что Джеймс всего опаснее именно такой — когда голос его едва слышен, а губы поджаты.
— Назвал бы тебя змеей, — продолжал Уоткинс, — но Бог, снабдив тебя ядом, забыл дать змеиную хитрость. |