— Так ты дома? Странно, я последний раз звонил минут сорок назад, и мне никто не ответил.

— Я только что пришла.

— Откуда?

— Что значит откуда? С работы, разумеется.

— А с каких это пор ты стала ходить на работу как на праздник? Я имею в виду платье.

— Между прочим, этому платью уже четыре года. И от всей праздничности у него осталась разве что длина.

— А где Алиса?

— Они с мамой решили остаться на даче еще на пару дней. Погода чудесная, пускай добирают последние денечки.

— А меня ты предупредить не могла? Я, между прочим, волнуюсь!

— Да что ты? Как это на тебя непохоже.

— Я, кстати, в течение дня пытался дозвониться тебе на трубку. Но она была постоянно отключена.

— С мобильником что-то случилось. Похоже, аккумулятор окончательно сдох. К слову, моя трубка еще старше, чем это платье.

— Ну, это как раз дело поправимое, — как-то странно усмехнулся Андрей. Он вышел из кухни и через какое-то время вернулся с коробкой, которую двумя неделями ранее случайно обнаружил в шкафу. — Вот, пользуйся на здоровье. «Соня ериксон айня». Знаешь, сколько здесь пикселей? Восемь миллионов! Не веришь? Можем вместе пересчитать.

Валерия изменилась в лице, испуганно забегала глазами по сторонам, заговорила сбивчиво:

— Я… это… Это я тебе купила. На день рождения. Вот… Спрятала до поры до времени.

— Господи, какая ж ты у меня заботливая! — восхитился Мешок. — У мужа до днюхи без малого полгода, а любящая жена уже купила ему подарок. И какой подарок! Половину своего месячного жалованья грохнула! Телефончик, правда, дамский. Ну да это фигня. Как говорится, дареному телефону в корпус не смотрят.

«Или сейчас, или никогда!» — решила Валерия и, собравшись, выдохнула:

— Андрей, я… Я давно собиралась с тобой поговорить!

— О чем поговорить? Вернее, о ком? Неужели, о Людвиге Ромуальдовиче?

— Ты… Откуда ты?…

Всё. Спокойного взвешенного разговора не получилось, ибо Валерию прорвало. Она больше не могла и не хотела сдерживать неделями копившееся напряжение и дала волю праведному, как ей казалось, гневу. Тем паче что случай предоставился поистине уникальный: бить врага его же оружием!

— Так ты шпионил за мной? Какая прелесть!.. Какая мерзость!.. Впрочем, можно было догадаться о чем-то подобном. Это вполне в твоем стиле. Сам за нами хвостом таскался? Или подрядил на это дело подчиненных?

— Замолчи, слышишь! — зло сказал Андрей, до хруста суставов сжав кулаки.

— Что, правда глаза колет?! А вот интересно: ты вел исключительно визуальное наблюдение? Или записывал нас на пленку?

— Я сказал: заткнись!

Но Валерию было уже не остановить:

— Наверное, все-таки записывал. Ты ведь у нас — мент, настоящий опер. А настоящие опера знают, что фиксирование доказательств — это очень важный момент в уголовном расследовании… Знаешь, когда мы с Людвигом останавливались в одном мотеле, он обнаружил на потолке, прямо над кроватью, миниатюрную камеру. Часом, не ты поставил?

— Лера! — угрожающе произнес Андрей. — Еще одно только слово…

— А записи с той ночи у тебя, случайно, не сохранились? Никогда не видела себя занимающуюся любовью со стороны.

Не выдержав, Мешок коротко, без замаха ударил жену кулаком в лицо. Ударил на эмоции, но вполсилы. Тем не менее и этого оказалось достаточно, чтобы Леру отбросило на несколько метров: вылетев в прихожую, она упала на спину, больно ударившись затылком о паркет.