— Всё, парни! Хватит с него! Валим, пока менты не запалили! — скомандовал самый крепкий московит. Устало выдохнув, будто после тяжелой физической работы, он приложился к бутылке, а потом, глянув на часы, присвистнул удивленно. — Мать вашу! Три минуты до отправления! Парни, ходу!

Удостоверившись что опасность миновала, Иван Демидович осторожно выбрался из своего убежища и, озираясь по сторонам, подошёл и склонился над Сенькой. С первого взгляда было понятно — «не жилец». Опустившись на асфальт, Иван Демидович осторожно и бережно положил окровавленную сенькину голову себе на колени (тот не издал ни единого звука) и, набрав побольше воздуху в недолеченные туберкулезные лёгкие, истошно завопил:

— Скорую, вызовите кто-нибудь скорую! Пожалуйста! Скорую! Человека! Здесь человека убили!

В ответ, выражаясь словами классика, «была тишина». Случайные прохожие, испуганно и брезгливо косясь на неприятную парочку, ретировались от греха подальше, а продавцы близлежащих ларьков поспешно позакрывали окошки киосков — ещё, чего доброго, в свидетели запишут, по милициям затаскают. Естественно, никто никуда звонить не собирался. Но Иван Демидович всё равно продолжал завывать, прижимая к груди бедовую сенькину голову.

«Интеллигент» на грязном, заплеванном асфальте. Без традиционной газетки-подстилки. Здесь невиданное ранее зрелище…

Санкт-Петербург,

21 июля 2009 года,

вторник, 11:15

«Остап макал перо без разбору, куда попадет рука, ездил по стулу и шаркал под столом ногами. У него было изнуренное лицо карточного игрока, который всю ночь проигрывал и только на рассвете поймал, наконец, талию».

Мешок колотил по клавиатуре, как заправский телеграфист, слегка покручиваясь в кресле и не поспевая за мыслью. Сейчас у него было изнуренное лицо сочинителя, который несколько дней мучился творческой импотенцией и только теперь ощутил мощный прилив крови к клеткам мозга, отвечающим за мыслительный процесс.

Всякий раз когда Андрею требовалось отписать очередную «сурьезную казённую бумагу», главной проблемой становилось изобретение первого абзаца. Именно абзаца, потому что запредельно абсурдную вводку к основному тексту он был способен наваять за пару минут в любом состоянии и любой из четырех конечностей на выбор. И вот этот самый первый абзац Мешок мог сочинять по нескольку дней, прокручивая в голове и бесконечно переставляя местами отдельные слова и фразы. Зато когда тот, наконец, рождался, досочинять всё остальное становилось исключительно делом не техники, но ремесла. И вот сегодня «муза в погонах» благосклонно спустилась к нему, и всё пошло как по маслу. Вернее, как по виски — именно к этому благородному напитку Мешок тайком прикладывался, ваяя для министерских отчёт о плюсах и минусах эксперимента «по созданию в структуре органов внутренних дел в городах с численностью населения более пятисот тысяч жителей обособленных подразделений по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите».

Мешок опрокинул в себя очередной глоток вдохновения, и сидящий напротив Кульчицкий недовольно поморщился — с пьянством в служебных помещениях конспиративной конторы он боролся беспощадно. Хотя и безуспешно. Демонстративно вздохнув, Олег Семенович взял в руки фломастер и снова всмотрелся в штудируемый первоисточник. Последний представлял собой дспэшную брошюру «Профессионально-психологический тренинг сотрудников ОВД», из которой замполич в данный момент старательно перечерчивал схему для «наглядного пособия» в формате А-3.

— Андрей! Я планирую завтра провести с личным составом учебное занятие, — важно сообщил Кульчицкий, любуясь параллельностью разноцветных прямых. — На тему «Виды ролевого поведения оперативного сотрудника».