Антон Николаевич подчеркнуто-выразительно посмотрел на Ольгу, но та в ответ изобразила полнейшее равнодушие.

— …и Прилепиной — выговор с занесением в личное дело…

— Трындец! Накрылась премия в квартал! — горько констатировал голос № 1, принадлежащий, как теперь стало понятно, пострадавшему от репрессий оперуполномоченному Гербееву.

— Ирина Борисовна! — обратился Маклаков к коленкам секретчицы. — Прошу вас проследить, чтобы завтра, после инструктажа каждый сотрудник расписался в книге приказов. Я потом лично проверю.

— Хорошо, Антон Николаевич.

— Смотри, Ирка, пойдешь по статье за пособничество оккупационном режиму, — предупредил отделавшийся малой кровью Якивчук.

— Дядя Степа, кажись тебе амнистия вышла, — искренне удивился Гербеев.

— На этом — пока всё. Идите, работайте, — подвел черту Маклаков и народ, шумно вставая, двинулся к выходу. — Я попрошу Петра Ильича, Игоря Сергеевича и оперуполномоченного Савкина пройти в мой кабинет.

— Амнистия отменяется! Дядя Степа, какой гроб заказывать будем? С глазетом или с кистями?

— Мне все равно, — мрачно отмахнулся Степан. — Главное, чтоб не цинковый.

— Иоланта Николаевна, задержитесь на минутку, — окликнул Ольгу с высоты подиума начальник. Та недоуменно притормозила и под сочувственные взгляды коллег, направилась к Маклакову

Что у вас с рукой? Вчера ведь этого не было? — вкрадчиво поинтересовался новый начальник, дождавшись, когда последний из сотрудников покинет актовый зал.

— Вы очень наблюдательны, Антон Николаевич. Это я сегодня утром порезалась. Неудачно консервы открывала.

— Да? Странно. А вот мне доложили несколько иную интерпретацию.

— Ну, докладчиков у нас здесь хватает.

— Иоланта Николаевна, вам известно, что согласно должностной инструкции сотрудникам подразделения строго запрещается производить задержания в одиночку? — сменил вкрадчивость на металл в голосе начальник.

— Правда? Не может быть! — оперуполномоченный Прилепина сделала удивленные глаза. — А номерочек не подскажете?

— Какой номерочек? — не понял Маклаков.

— Соответствующей инструкции.

— Вы что, глумитесь?!

— Ни в коем разе. А вам известно, Антон Николаевич, что карманный опер не признает инструкций?

— Это еще что за бред? Почему?

— Да хотя бы потому, что сами Инструкции никогда не признают его за своего.

— Вы мне эту софистику, она же словоблудие, бросьте! — поморщился Маклаков. — Мало того что вы грубейшим образом нарушили правила безопасности, предусмотренные соответствующими служебными документами. Мало того что вы упустили опасных преступников и по собственной безалаберности пострадали сами. Так еще и по вашей милости пострадал случайный человек. Ну, что вы молчите? Нечем

крыть?

— Это пусть бык кроет, — дерзко парировала Ольга. — А я просто внимательно слушаю. Ваше…словоблудие.

— Через час подробный рапорт мне на стол! — взвился шеф. — Со всеми обстоятельствами утреннего инцидента. И чтоб не врать мне! У прибывших на место происшествия сотрудников ДПС имеются свидетели!

— Хорошо.