– Царственный сказал, – теперь он воспользовался понятной речью, – что они принадлежат ему. – Несколько долгих секунд они стояли друг против друга. Я могла чувствовать ярость человека – и отвращение. Он мог ехать в их обществе, но не был их товарищем.

Человек сдался первым, повернув своего скакуна. Твари раздались, освобождая ему путь, чтобы тот снова мог отъехать в сторону. Крысолюдь обернулся и посмотрел на меня, но не стал снова забирать у меня поводья, а остался рядом с Равингой, когда мы двинулись дальше.

Мы проехали еще немного, когда занавес перед нами исчез, открывая вид впереди. И мы увидели, что невдалеке раскинулся город. Вокруг его стен росли, образуя некий узор, высокие деревья. К нему мы и направлялись.

ХИНККЕЛЬ‑ДЖИ

Наконец‑то, с помощью Каликку, мы добрались до повозок. Тут к нам присоединились остальные, и мы смогли втащить Мурри через барьер в забитое людьми укрытие. Когда мы оказались под навесом, я наконец‑то смог позаботиться о нем.

Когда я стянул ткань, в которую мы его завернули, ко мне подошел командующий Ортага с целительским сундучком в руках.

– Брат? – Я послал мысленный зов со всей силой, какую смог собрать.

Огромные лучистые глаза Мурри открылись.

– Зло…– медленно и слабо коснулась меня его мысль. – Из песка… обжигающий свет… твоя… мудрая… увезены…

Я вздрогнул. Значит, зло нанесло удар – кто – или что? Я знал недостаточно. Я должен был идти. Но буря свирепствовала вокруг нас. Сначала следовало позаботиться о Мурри. Он снова закрыл глаза и не отвечал, когда я пытался позвать его.

Его рана не была резаной, как от меча, или колотой, как от копья. Это была длинная полоса обожженной кожи, с которой осыпалась обуглившаяся шерсть. Ожоги встречаются довольно часто, из‑за раздуваемых ветром лагерных костров. Я знал, что в сундучке найдется соответствующее средство. И я бережно занялся раной Мурри.

Когда я перевязал его и Мурри заснул, я собрал на совет всех, кто разделил со мной убежище. Нас могли вести только слова Мурри и собственные подозрения, и мы не знали, как долго продлится буря. Мне пришлось тереть руки, чтобы скрыть их дрожь. Воображение слишком охотно подсказывало мне, что может случиться с Алиттой и Равингой. Я надеялся, что их взяли в заложники и пока что они в безопасности.

АЛИТТА

Город этот ничем не был похож на главные города наших королевств. Такие странные здания, многие в три или четыре этажа в высоту, с еще более высокими башнями, были совершенно невозможны в тех краях, где свирепствовали песчаные бури. Не перенесли ли каким‑то образом нас эти ворота из Внешних земель в некое странное место, возможно во внутренние земли, о которых мы так мало знаем?

Касска снова ткнулась головой мне в подбородок, пока незаметно выглядывала из складок моего плаща, чтобы посмотреть вокруг на просторно раскинувшиеся здания, встретившие нас внутри городской стены,

На улицах не было никаких признаков кого‑либо живого. Никто не показывался в окнах. За исключением шума, производимого самим отрядом, кругом стояла мертвая тишина. Мы словно проезжали через давно заброшенные руины, только все строения были целыми, без малейших следов разрушения.

Стены были яркими. Сейчас это было четко видно, поскольку взошло солнце. Цветные камни были встроены в серые стены, образуя узоры. Многие из них явно повторяли собой знаки Домов. Но они не принадлежали все к одному королевству. Алмазы ярко сверкали рядом с рубинами или сапфирами.

Мы миновали несколько строений, пока не выехали на площадь, похожую на ту в Вапале, где провозглашается императором прошедший пять испытаний. Хинккель‑джи – закрыв глаза, я почти видела его – в одной набедренной повязке, мускулистого, противостоявшего всему миру.