Кто‑то осторожно поскребся в стену за задернутыми дверными занавесями. Она обернулась навстречу. Нащупала зарукавный кинжал и крикнула:

– Войдите!

Женщина, которая так подвела ее на пиру, проскользнула внутрь, задернув за собой занавеси. Она молча, с нескрываемым страхом смотрела на свою госпожу. В низком смехе Юикалы скрывался намек на предупреждение.

– Чего ты хочешь теперь? Женщина собралась с духом.

– Чего бы вы ни пожелали, ваше величество, – ответила она. – Человек, который принес это, – она кивнула на то, что держала в руках королева, – говорит, что должен сразу вернуться. Он ждет только вашего ответа.

– Вот как. Будем надеяться, что они окажутся более полезными, чем прочие, кому я доверяла прежде.

Ее служанка заметно напряглась, но не сказала ни слова.

– Ладно, возможно, я могу еще рассчитывать на некоторую верность, пусть даже находясь далеко. – Она сделала два больших шага и подошла к служанке на расстояние вытянутой руки. – Не забывай – между нами есть дело, которое надо уладить.

Женщина не сделала даже попытки отпрянуть. Она склонила голову и молча ждала. Не уделяя ей больше внимания, Юикала подошла к маленькому столу и опустилась на обитое подушками сиденье перед ним. Разгладив записку, она потянулась за цветным стилом. Быстро провела его кончиком по пергаменту. Когда стило касалось пергамента, на нем возникали слова, написанные черным. Затем Юикала взяла маленький ножик и изрезала пергамент на тонкие полоски. Свернув их в один узел, она бросила его служанке.

– Только в огонь и годится, – заметила она. – Пусть прогорит хорошенько. Но отдай это тому, кто ждет. Скажи, что мы укладываем вещи, чтобы выехать как можно скорее.

Когда женщина удалилась, королева откинулась на подушки. Ее губы беззвучно двигались – она считала. Хотя она смотрела в стену, перед ее взором вставала картина, которую она вызвала в своем воображении. Раз, два, три – полки, с оружием, тщательно спрятанным половиной поколения раньше. Шанк‑джи выступит согласно тому плану, что они вдвоем подготовили на случай, если он не пройдет свои испытания.

ХИНККЕЛЬ‑ДЖИ

Я пытался взять себя в руки. Кидаться в бушующую бурю – все равно что обнажать меч лишь для того, чтобы броситься на него, как герои прошлого, когда тех оставляла удача. Чтобы успокоить растущее нетерпение, я приказал позвать командующего Ортагу и моего брата, чьи дальние странствия по стране в бытность его охотником должны были обеспечить ему лучшее знание местности, чем у меня. Я хотел, чтобы они рассказали мне все, что им известно о Безысходной пустоши. Но хотя оба сражались с крысами и изгоями в дорожных патрулях, они мало что могли мне рассказать помимо того, что я уже знал сам.

Мы еще ждали самого сильного удара бури, размышляя, сколько продержится наше хрупкое укрытие до того, как песок сметет его и накроет нас волной. Пока что мы выжили, но больше ничего не могли сделать для того, чтобы выбраться из этой переделки невредимыми и в здравом уме. Мурри все еще спал, и я не стал беспокоить его. Мне очень хотелось услышать более подробный рассказ о том, что случилось. Этот «обжигающий свет» который, должно быть, и стал причиной перевязанной мною раны, «из песка» – что это значило? Ортага, мой брат и Джаклан, тоже укрывшийся под нашим навесом, выдвигали одну догадку за другой. Но наконец мой брат сказал:

– Они уехали в направлении Безысходной пустоши. – Он говорил медленно. – Ни один человек не вернулся, зайдя или заехав туда. Мы не можем знать, что там на самом деле.