- Да? А может, это я из вежливости сказал? Может, как раз хочу? Может быть, даже очень хочу. Но, в отличие от некоторых, я – заяц тактичный и ненавязчивый.

- Ну-у, брат, так тоже нельзя, - насупился Салатный. – Ни себе, понимаешь, ни людям. Сам не жмешь и другим не даешь.

Слушая их препирательство, и без того невеселый Крот нахмурился еще сильнее:

- Хватит уже мой живот делить, - сказал он. – Нашли игрушку. Я, кстати говоря, еще и не каждому нажимать на него разрешу.

- Понял?! – повернулся Сиреневый к Салатному. - Из-за тебя он теперь и мне нажать не даст!

- Так ты ведь и не хотел.

- С чего ты взял?!

- Ты сам сказал!

- Говорю же тебе, тактичный я! Так-тич-ный! – произнес Сиреневый по слогам. – А-а! Кому я объясняю?! – махнул он лапкой презрительно. – Ты и слова-то, небось, такого не знаешь! Что с тобой разговаривать! – он отвернулся от Салатного и в сердцах так треснул Кроту кулаком в живот, что тот аж хрюкнул от неожиданности. А потом сказал:

- Вот… - и развел лапы. – Не смеюсь.

- Факт, – покивал головой Сиреневый. – Просто беда какая-то. С этим надо что-то делать.

2.

А в это время за окном молодой рыжий кот с плутовским выражением морды обогнул черную лужу и шмыгнул к подъезду. «Ага! Вон там я еще не бывал, – глянул он, прищурившись, на светящееся Букашкино окно. – А ведь там, наверное, замечательно! Есть там, наверное, какая-нибудь красивенькая-прекрасивенькая кошечка или какая-нибудь вкусненькая-превкусненькая рыбка…»

Подумав об этом и отметив опытным взглядом, что форточка в приглянувшемся ему окне приоткрыта, котишка мечтательно облизнулся и запрыгнул на скамейку. С нее – на штакетник, с него – на окошко первого этажа, а потом – на козырек подъезда. Все это было ему знакомо, привычно и приятно. Пробираясь таким образом к Букашкиной форточке, он, подергивая в такт полосатым хвостом, вполголоса напевал «Улыбчиво-мурлывчатую песню»:

То, что кот был таким жизнерадостным, вполне объяснимо. Он ведь был хозяином этого квартала. Всё тут – и дворы, и дома, и всё, что в них находилось, включая собак и людей, принадлежало ему. Да-да-да, и люди тоже были его, хотя они об этом и не знали. Но он-то знал! Даже когда был еще совсем маленьким котенком.

- продолжал он. Стоя задними лапами на козырьке подъезда, он изо всех сил, прямо таки по-йоговски, вытянулся и заглянул в комнату. Но как раз в этот момент к окну с Сашкой на руках подошла мама. Котик тут же втянул голову в плечи и спрятался за край оконного проема. «Умный хозяин – осторожный хозяин», – подумал он при этом.

3.

Тем временем в комоде разгоралась дискуссия.

- Надо что-то делать! – повторил Сиреневый.

- Я знаю, что, – отозвался Салатный. – Надо нашего Крота вылечить.

- Догадался! – иронично усмехнулся Сиреневый. – Коню понятно, что надо. Вопрос – как?

- Какому коню? – живо поинтересовался Крот.

- Не знаю, признался Сиреневый. – Какому-то коню. Так всегда говорят, когда непонятно.

- Ты не обращай внимания, - поябедничал Кроту Салатный. – Он часто так: скажет, а что сказал – сам не знает…

Сиреневый открыл, было, рот для достойного ответа, но его опередил Крот:

- Давайте не будем про коня, - попросил он. – Чтобы не путаться. Тем более что его тут нет. Давайте про меня, раз тут Я вместо него. Так как же меня можно вылечить?

- Действительно! – поддакнул Сиреневый.

- Ну-у… Надо тебя очень сильно насмешить, – предложил салатный.

- И чем меня можно так насмешить? – спросил Крот озабоченно.