Я просунул туда голову и увидел Мэри — она сидела в кухоньке за столом, на котором прошлым вечером крутила сигареты, и ела зерновой завтрак из миски. Дед сидел на своем привычном месте рядом с ней, держа перед собой развернутую программу скачек. На полях он карандашом записывал цифры, непрерывно бормоча себе под нос родословные, имена жокеев, вес, скорость, состояние дорожек на ипподроме, — так он проводил вычисления по «системе Макгина», которую назвал своим именем. Мэри кивала всякий раз, как в уравнение добавлялся новый член.
В нашей части дома из ванной в коридор вышла мама, и я повернулся к ней. Она была одета для работы — в бирюзовом платье с большой заколкой в виде звезды, напоминавшей деталь витража. Я подошел к маме, и она меня обняла, поцеловала в голову, окутала терпким облаком духов, густых, как пудра. Мы направились на кухню, и мама дала мне зерновой завтрак с порошковым молоком, вкус которого становился при этом немного лучше — нам разрешалось посыпать кушанье сахарным песком. Я сел в столовой, мама присоединилась ко мне с чашечкой кофе. Из окна за ее спиной в комнату проливался солнечный свет. Она зажгла сигарету и пододвинула к себе пепельницу.
— Пятница. Последний день каникул, — сказала она. — Так что ты времени даром не теряй. В понедельник снова в школу.
Я кивнул.
— И будь осторожнее, — продолжила она. — Ко мне соседка заходила сегодня утром — миссис Конрад. Говорит, вчера вечером видела в окне какого-то бродягу. Она как раз ночную рубашку надевала, повернулась — а в окне чья-то физиономия.
— Она закричала?
— Сказала, что испугалась до смерти. Джейк был внизу — смотрел телевизор. Он вскочил и бросился на улицу, но там уже никого не было.
В комнате появился Джим.
— Ты думаешь, ее кто-то увидел голой? — спросил он.
— Поделом ему, — заметила мама и быстро добавила: — Не смейте это повторять где-нибудь.
— Я слышал, как она кричала, — сказал я.
— Кто бы это ни был, он взял лестницу, которую Дед хранит во дворе. Приставил ее к стене конрадовского дома и поднялся до второго этажа. Так что на улице будьте сегодня внимательнее, а не то попадетесь какому-нибудь воришке.
— Это значит, что он заходил к нам во двор, — сказал Джим.
Мама затянулась сигаретой и кивнула:
— Видать, заходил.
Прежде чем уйти на работу, мама оставила нам список дел на день: выгулять Джорджа, убрать свои комнаты, выкосить газон позади дома. Потом она поцеловала нас с Джимом и пошла к Бабуле и Деду — поцеловать Мэри. Я смотрел, как ее машина отъезжает от дома. Джим подошел и встал рядом со мной у окна.
— Бродяга, — сказал он, улыбаясь. — Надо нам это расследовать.
Полчаса спустя Джим, Мэри и я вместе с Фрэнки Конрадом сидели в кустах форзиции.
— И что — этот бродяга видел твою мать голой? — спросил Джим у Фрэнки.
У Фрэнки была прическа как у Кудрявого из «Трех придурков». Он почесал затылок толстыми, короткими пальцами.
— Наверно, — сказал он, сморщившись.
— Ну и поделом ему, — сказал Джим.
— Ты что хочешь сказать? — спросил Фрэнки.
— А ты вспомни, какая у твоей матери задница, — сказал Джим и рассмеялся.
Фрэнки несколько секунд сидел молча, задумавшись, потом кивнул и сказал:
— Да.
Мэри вытащила скрученную на машинке сигарету. Она всегда утягивала штуку-другую, занимаясь этим делом, — все равно никто бы и не подумал. Мэри на свой манер была ух какая пройда. |