|
Тот понимал, что Окс отправиться проповедовать, и вычислил дугу его круга. Все бесполезно. Зачем было выпускать безумца на волю, зная, что он обязательно вернется? — Дух ведет нас сюда, в долину, — ответил Окс. — Это вы его ведете, — сказала Миранда. — Я понимаю, отчего вы ненавидите нас. Но ведь за вами идут люди. Проявите к ним каплю милосердия. Зачем сжигать их еду? Окс нагнулся и заглянул прямо в объектив камеры. — Ошибаешься, Миранда. Искушать нас — пустая трата времени. Меч пал на моих людей. А теперь они сами обратились в меч. Поберегите вашу жратву. И своих шпионов. На этом Окс закончил переговоры. Он ничего не добавил — развернулся и пошел прочь от камеры. — Окс? — позвала Миранда. Неожиданно резкий финал ошеломил собравшихся — заговорили все разом. — Он даже не спросил о клоне-Иисусе, — возмутился кто-то. — Мы ведь хотели предложить ему амнистию, — сказал другой. — Какие шпионы? Мы же обратились к нему с честными намерениями! «А как насчет Иззи?» — подумал Натан Ли. Бросили кости, те легли не так, как хотелось, и теперь, похоже, об Иззи забыли. — А по-моему, нам не стоит паниковать, — говорила какая-то женщина. — У Окса первая стадия. Конструктивный бред. Он уже, наверное, не помнит, что разговаривал с нами. Они все говорили — вокруг да около и не по существу, — пытаясь анализировать скоротечную и странную встречу. — Глава восемнадцать, — громко сказал Натан Ли. Все повернулись к нему. В комнате стало тихо. Он чуть сократил отрывок: — «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог, тогда не делай мерзости, какие делали народы сии… Не должны находиться у тебя ворожея, или чародей, вызывающий духов, или волшебник, вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это»[94]. Лбы напряженно сморщились. — Но ведь мы люди науки… — возразил кто-то. — Тарабарщина! — рявкнул генерал. — Апокалиптический образ мышления, — решительно заявила представительница ФБР. — Окс бредит. Не исключено, что там, внизу, тысячи таких, как он. Я считаю, опасность нам не грозит. Они заболтают сами себя до смерти. Камера продолжала смотреть вперед. Звуки лагеря проникали в микрофон: хруст шагов, бряканье металла, удары камня по дереву. Люди ходили туда-сюда, будто камеры не существовало. Понадобилось еще несколько минут, чтобы найти то, что они упустили. Натан Ли догадывался, где надо искать, потому что знал Окса. Профессор всегда был своего рода источником цепной реакции. Натан Ли не отрывал взгляда от экрана. — Смотрите, — сказал он. Ключ к их судьбе лежал на самом виду. Камера была установлена не как придется. С помощью пульта дистанционного управления один из техников стал плавно увеличивать масштаб изображения. Вереница крестов приблизилась. Пелена грязного дыма скрывала перспективу, и вдруг сквозь нее пробилось солнце. И озарило кресты. Они все пустовали, кроме одного. На нем извивался человек, словно устраиваясь поудобнее, а на самом деле он корчился от боли. Веревочные петли для рук и ног на кресте отсутствовали. Это был не кающийся. К дереву его приколотили гвоздями. |
