|
А вот в семье разлад, тут я беспощаден. Сколько я тебя знаю по службе, у меня к тебе серьезных претензий нет, а вот за семейную жизнь я чуть было тебя не ударил. И ударил бы — так намертво. Ты не улыбайся, слушай. Стали идти мне на тебя анонимки насчет Аленцовой, потом как-то с Хариным мне довелось беседовать. Он меня накрутил, и я чуть не поддался. Да потом, спасибо, полковой комиссар Поморцев помог мне разобраться во всем и удар мой от тебя отвел. А все же у меня какой-то осадок и недоверие к твоим отношениям с Аленцовой еще были вплоть до того, как я с твоей бывшей супругой не столкнулся. Тогда я понял, что правильно ты поступил, порвав с ней. Думаю, это навсегда? Канашов утвердительно кивнул головой.
— Она себя так вела, когда с концертной бригадой приехала, что начальник политуправления и я сам вынуждены были вмешаться. Днем и вечером выступления и поиски любовников. Ночами напролет пьяные оргии. Харину дал выговор за то, что он от имени начальника Отдела кадров выманивал продукты и водку для их пьяных сборищ. И по партийной линии ему выговор дали. А ее предупредил, если будет дальше вести себя так, выгоним из фронтовой концертной бригады. Вот после всего этого и стал я на твою сторону. По-товарищески советую: расторгни с ней официальный брак, не мучай себя и человека, которого любишь. Даю тебе два дня, езжай в Тулу и оформи законно развод. Канашов от радости готов был обнять Кипоренко. Но только сдержанно сказал: — Спасибо, Иван Кузьмич, спасибо за все. На следующий день Канашов поехал в Тулу, подал заявление о разводе. Об этом он написал письмо Аленцовой».
2
Полковнику Бурунову, несмотря на неоднократные переговоры с Наташей Канашовой, не удалось примирить ее с Аленцовой. И как ни пытался Бурунов удержать Аленцову в дивизии, она подала рапорт и вскоре ушла в армейский полевой подвижной госпиталь, а затем в эвакоприемник. Он располагался неподалеку от переправы и принимал основную массу раненых армии, число которых росло с каждым часом. Немцы несколько суток подряд вели наступление, пытаясь прорваться к Волге. Неподалеку от эвакоприемника, в овражке, окопался немецкий танк, ближний к берегу дом захватили автоматчики, но эвакоприемник продолжал работу. Медицинские работники, спасая раненых, постоянно рисковали жизнью. Аленцова была назначена ведущим хирургом эвакоприемника. У нее были две помощницы-санитарки — Тамара Федотова и Лена Кольцова, Тамара, стройная смугловатая девушка, с черными, чуть косящими глазами, хрупкая и подвижная, была неутомимой и бесстрашной. Она лезла буквально в самое пекло боя, туда, куда невозможно казалось, пробраться живому человеку, и, лежа рядом с ранеными, под обстрелом делала перевязки. Если раненый находился в безопасном месте, и его нельзя было вынести днем, она оставляла ему продукты и воду, а вечером переносила на медпункт. Если рана была опасной, она, невзирая на огонь и близкие разрывы снарядов, клала раненого, который был нередко во много раз тяжелее ее самой, на плащ-палатку и тащила его волоком. Когда Аленцова пришла работать в эвакоприемник, на счету Тамары было больше тридцати человек, вынесенных с поля боя. Она уже была награждена медалью «За боевые заслуги» и представлена к ордену. Вторая санитарка, Лена Кольцова, была внешне прямой противоположностью Тамары. Небольшого роста, но плотная, сильная девушка, с крупными мужскими чертами лица, бывшая физкультурница — метательница диска. В эвакоприемнике Лена больше всех вынесла раненых — более пятидесяти — и ревниво оберегала свое первенство. Два ордена Красной Звезды горели на ее гимнастерке. Лена и Тамара были подругами и хорошими помощницами Аленцовой. При сложных операциях она привлекала их как ассистенток. |
