необходимость такого наряда. Потом следуют резкие выпады против колониальной

администрации и полиции, и вдруг кто-то восклицает:

- Долой аресты на имущество!»193

Католическая партия пришла к власти в 1890 году и располагала надежным

большинством - ей принадлежало одиннадцать мест, протестантам всего семь, но в конце

1899 года случилось нечто совсем неожиданное. В этом году губернатор Галле, побывав в

Париже, убедил министра колоний провести реформу, и десятого августа был издан

декрет, объявленный через два месяца в Папеэте194. По этому декрету количество выборных

депутатов в генеральном совете сокращалось до одиннадцати, по числу округов на Таити и

Моореа. Семь представителей Туамоту, Мангарева, Маркизских и Австральных островов

назначались губернатором. Мотивировка была очень пространной и сводилась к тому, что

названные архипелаги с несравненно более отсталым и примитивным населением, чем

цивилизованные Таити и Моореа, в последнее время подверглись совершенному

пренебрежению со стороны своих депутатов - французских купцов, постоянно

проживающих в Папеэте. Приводимые в декрете цифры из бюджета красноречиво

подтверждали это. Четыре запущенных архипелага давали вместе больший доход, чем

Таити и Моореа, тем не менее генеральный совет лишь  одну десятую годового бюджета

обращал на благо их жителей, а  девять десятых шли на строительство домов,

совершенствование порта и реконструкцию улиц Папеэте195. Словом, реформа губернатора

Галле была не такой уж антидемократической, как может показаться на первый взгляд, и

нет сомнения, что он и впрямь хотел устранить вопиющую несправедливость.

Из одиннадцати депутатов от католической партии шесть представляли те архипелаги,

которые по декрету лишались избирательного права. На Таити и Моореа исстари прочно

стояли протестанты, так как здесь протестантские миссионеры успели обратить туземцев

в свою веру задолго до того, как острова стали французской колонией. И когда 19 ноября

1899 года состоялись новые выборы, исход был предрешен. В генеральный совет прошло

всего четыре католика (все от Папеэте) и семь протестантов196. Большинство

представителей, назначенных Галле, тоже оказались протестантами. Карделла

распорядился, чтобы декабрьский номер «Ос» вместо четырех вышел на шести полосах,

содержащих яростный протест против скандальной политики губернатора. И

последующие номера всецело были направлены против Галле.

К сожалению католиков, в их рядах было мало хороших журналистов, и Карделла

явно считал, что именно поэтому кампания не дает результата. Самым сильным

полемистом в колонии показал себя Поль Гоген, который не прекращал дерзко задирать

власти как в своем ежемесячнике, так и в статьях для «Ос». Правда, Карделла лично был

не очень расположен к Гогену, но он понимал, что его талант нужен партии и газете, а

потому в январе 1900 года преспокойно предложил художнику стать редактором «Ос»197.

Жалованье - какое он заслужит. Гоген в это время остро нуждался в помощи, кончились

все холсты и краски, и он опять сидел без денег. Неплохой спрос на его картины в 1898

году ободрил Гогена, но с января 1899 года он не получил из Парижа ни сантима.

Отсутствие переводов от Шоде объяснилось в январе 1900 года, когда с очередной почтой

пришло известие, что сам Шоде умер, а галерея закрыта. «Улыбка» приносила не больше

пятидесяти франков в месяц, в итоге Гоген всюду задолжал198. Враги католической партии

были его врагами, накопившаяся ярость требовала выхода. Поэтому он тотчас принял

предложение Карделла и засел писать бранные статьи для февральского номера «Ос».