впервые встретил редактора «Ос», владельца типографии и часовщика по имени Жермен

Кулон.

Карделла возглавлял местную партию, которая называла себя католической, потому

что большинство ее членов считались католиками. Естественно, оппозиционная партия

называлась протестантской; ею руководили консул Гупиль и два миссионера-кальвиниста.

Обе партии, не имевшие ни определенной программы, ни твердых организационных

форм, возникли в 1885 году, когда колония получила известную автономию, и с тех пор

ожесточенно сражались за восемнадцать мест в генеральном совете, как был назван этот

миниатюрный парламент. Депутаты избирались всеобщим прямым голосованием, но на

этом сходство с современной демократией кончалось, потому что кандидатами могли быть

только лица, умеющие говорить и писать по-французски. Иначе говоря, туземцы чуть ли

не полностью отпадали; впрочем, они отнюдь не считали это вопиющей

несправедливостью. Напротив, они охотно голосовали за французов, лишь бы их не

заставляли платить налоги и вообще не трогали от выборов до выборов. И никто их не

трогал.

Рупором католической партии были как раз «Осы», принадлежавшие Карделле и

другому богатому дельцу, Виктору Раулю192. Оппозиция располагала двумя газетами:

«Французская Океания» (собственность консула Гупиля) и «Таитянский вестник»,

принадлежавший другому местному адвокату, Леону Бро, который позже стал норвежским

консулом. Самое замечательное в этих политических органах не содержание - оно

сводилось к нудным мелочным перепалкам, - а то, что издатели с великим трудом,

достойным лучшего применения, ухитрялись набирать и печатать их, располагая лишь

самыми примитивными машинами.

Как ни сражались между собой составлявшие прочное большинство обеих партий

французские купцы, трактирщики и плантаторы за честь заседать в совете, торговой и

сельскохозяйственной палатах, в одном вопросе всех поселенцев объединяло трогательное

единодушие: они считали, что им куда больше пристало управлять колонией, чем

присылаемым из Парижа чиновникам. Самые жаркие стычки происходили в генеральном

совете, где были представлены обе стороны. Численное превосходство бесспорно

принадлежало поселенцам: восемнадцать против одного-единственного представителя

властей, а именно, начальника Управления внутренних дел. Но на самом деле власти

располагали решающим козырем, так как губернатор или министр колоний в любую

минуту мог отменить постановления совета. Выдержка из книги одного бывшего

правительственного чиновника лучше долгих объяснений показывает, как работал

местный парламент.

«Заседания Генерального совета - желанное развлечение для местных жителей,

которым недостает увеселений. В зале, где густо стоит копоть от керосиновых ламп, ведут

дискуссию двенадцать граждан под председательством почтенного купца. Здесь же

начальник Управления внутренних дел. Вход в зал свободный, и публика запросто

переговаривается с избранниками народа, среди которых столяры, пекари, часовщики, -

виноторговцы, бакалейщики, мясники и так далее. Интеллигенция представлена двумя-

тремя адвокатами, которые еле-еле сдали экзамен, но держатся словно видные юристы, и

двумя-тремя флотскими офицерами, обосновавшимися на Таити после выхода на пенсию.

Можно услышать много забавного. Например, просит слова пекарь. Держа в руках

бюджет колонии, он горестно отмечает, что доходы занимают всего две страницы, а

расходы - двадцать восемь! Все от души смеются. Поступает запрос начальнику

Управления внутренних дел, что это за роскошный, весь расшитый серебром мундир он

надевает по торжественным случаям.