плантаторов, бывший жандарм по фамилии Рейнер, был даже католическим депутатом в

генеральном совете, пока из-за реформы Галле не потерял свой мандат в 1899 году.

Вторым депутатом от Маркизских островов был Милло из аптеки Карделлы. Возможно,

Гоген привез рекомендательное письмо от Карделлы или Милло.

Со своими пятьюстами жителями, двумя миссионерскими станциями (тут были и

кальвинисты), пятью-шестью лавками и двумя китайскими пекарнями Атуона несомненно

была самым цивилизованным местом на всем Маркизском архипелаге. Впрочем, Гоген,

наверно, уже понял, что на Маркизах вообще больше не осталось примитивных дикарей.

Зачем стремиться на Фатуиву? Тем более что цивилизованная Атуона сулила много

преимуществ. Во-первых, у него тут явно будет много друзей, а на других островах он в

большинстве долин вообще не найдет никого говорящего по-французски. Немногие

таитянские слова и фразы, которые Гоген выучил, не могли пригодиться ему на Маркизах,

так как между маркизским и таитянским языками почти такая же разница, как между

французским и итальянским. Во-вторых, кроме Таиохае, только Атуона располагала

прямым сообщением с Таити, а это было ему очень важно, ведь он зависел от денег,

присылаемых из Европы. Наконец, едва ли не самый веский довод - здесь жил

единственный на всем архипелаге врач. И Гоген сразу решил обосноваться в Атуоне; Ки

Донг помог ему снять комнату в доме полукитайца по имени Матикауа.

Посреди поселка на главной улице был свободный участок площадью около половины

гектара, очень устраивавший Гогена, который не мог ходить далеко из-за своей больной

ноги. Лучшая лавка в городе - ее держал молодой американец Бен Варни - находилась как

раз через улицу. Оказалось, что участок принадлежит крупнейшему землевладельцу на

острове - католической миссии. (Дело в том, что туземцы, по совету миссионеров, часто

покупали себе отпущение грехов, завещая свои участки церкви, а смертность, как мы уже

говорили, была чудовищной.) Только епископ мог благословить сделку, но он в середине

сентября как нарочно был на соседнем острове Тахуата, проверял работу миссионеров.

Пришлось ждать, когда он вернется. Ожидание Гоген использовал, с умом, каждое утро он

вместе с жандармом и военным врачом посещал мессу. И когда епископ возвратился, то,

конечно, не раздумывая пошел навстречу столь праведному и благочестивому человеку.

Правда, цену он заломил безбожную - шестьсот пятьдесят франков. На счастье Гогена, он

мог позволить себе такой расход, и 27 сентября была подписана купчая221. Проект составил

жандарм, который помимо блюстителя порядка, сборщика налогов, начальника тюрьмы,

капитана порта и руководителя общественных работ был еще и нотариусом.

Торопясь поскорее въехать в собственный дом, Гоген нанял двух лучших плотников

Атуоны - Тиоку и Кекелу, дав им в помощь столько людей, сколько они пожелали. Он не

скупился на красное вино, и за месяц они управились со строительством. Подвиг

немалый, если учесть, что речь шла о двухэтажном доме длиной в двенадцать и шириной

около шести метров, к тому же необычной конструкции222. Правда, на Таити были

двухэтажные постройки - с железной крышей, дощатыми стенами и резными

балюстрадами. В отличие от них, уникальный дом Гогена представлял собой

продолговатое строение с крышей из пальмовых листьев и легкими стенами из

бамбуковой плетенки, опирающееся обоими концами на два деревянных куба. В этих

кубах размещались мастерская для резьбы по дереву и кухня; двери запирались на засов и

замок, чтобы уберечь от воров инструмент, утварь и прочие соблазнительные предметы.