Он небрежно подвёл Роша к задней части грузовика, открыл двери. Он схватил фонарик Роша и посветил внутрь.

Быстро, как булавка, разрывающая воздушный шар, дух Роша тоже взорвался, и всё, что он считал правильным и неправильным, хорошим и плохим, чёрным и белым, превратилось во что-то невозможное, безумное и невыразимое. Рош заглянул в фургон, вскрикнул, его вырвало, и он, рыдая, побежал обратно к патрульной машине. Он также спонтанно обмочил свои полицейские брюки.

Ди-Мэн и Чокнутый громко рассмеялись, глядя вслед удаляющейся полицейской машине.6.

Джуди проснулась в холодном поту, липком, как блинный сироп; её сторона кровати промокла насквозь.

О, Боже… О, Боже, - подумала она.

Часы показывали два часа ночи, но, несмотря на всю усталость, вызванную ужасом, она не могла уснуть. Всё, что она могла сделать - это думать о крэке.

Она скатилась с кровати и встала на колени, молясь:

Боже, дай мне силы, ибо я верю в своего Спасителя.

Ей нужны были силы для предстоящего.

Она чувствовала себя отвратительно в холодном липком поту, но знала, что не может выйти на улицу голой. Раньше ей нравились комментарии Сета о её собственном “нудизме”, но сейчас это было самым далеким от её мыслей.

Я не могу сказать Сету, но… Я должна соскочить. Я должна, я должна! Только не этой ночью.

Она накинула халат и выскользнула, оставив Сета спать в постели. Её руки дрожали, когда её мозг насильно исключал реалистичные мысли. Несомненно, двое нападавших в масках были теми же людьми, которые украли глиняные бочки. По какой причине, ей было всё равно, как и перспектива вернуться в подвал ночью. Её волновало только то, что она припрятала там вечером, когда Сет был в душе.

Лунный свет освещал спокойную темноту кухни. Она достала ключ из шкафа и выскользнула наружу.

Её мозг был похож на сердце, отчаянно бьющееся в поисках крови…

Тёплая духота снаружи высасывала пот из её пор.

Я не могу попасться. Что скажет Сет? Что он будет делать?

Джуди знала, что скорее умрёт, чем будет предполагать это. Луна мерцала на ней, когда она босиком спускалась по ступенькам крыльца. Она не столько сознательно шла туда, сколько сам дом и двери подвала тянули её туда, как на привязи.

Она отперла и открыла двери. Тихо, тихо… Она спустилась по ступенькам и схватила фонарик, который оставила здесь раньше. Почему-то она подумала о мёртвых собаках на кладбище - безголовых собаках.

Боже!

Но она всё равно двинулась глубже в подвал, даже не брезгуя, зная, что странно мумифицированная рука, и, вероятно, многое другое, было похоронено в потайной комнате. Теперь её руки неудержимо дрожали; она просунула руку между двумя самыми дальними бочками и схватила сумку.

Осталось всего шесть кусков, - со слезами отчаяния подумала она.

На кладбище она выкурила половину пакета и ещё три штуки во время душа Сета.

Три сейчас, - думала она, - два завтра, потом последний кусок послезавтра. И после этого…

Она соскочет, как бы тяжело это ни было.

Или я убью себя…

Она зарядила трубку, выключила фонарик и щёлкнула зажигалкой. Дьявольское блаженство сразу же пронзило её мозг; она чувствовала восторг, хотя и злой. Потому что это то, что она знала. Зло. Свет отбрасывал резкие тени на деревянные стены, тени, которые двигались, как люди, притаившиеся. Полчаса спустя, когда она закончила третий кусок, её мозг вспыхнул. Потом она застонала, беспомощная, и закричала. Она ничего не могла с собой поделать.

Она выкурила последние три куска.

Когда она повернулась с фонариком, расплющенное, ухмыляющееся лицо, казалось, поплыло перед её глазами, и большая ладонь закрыла ей рот, заглушая крик. Фонарик с грохотом упал на пол, осветив другой угол. Рука прижимала её лицо к задней стене, улыбка всё ещё плыла.