Пане Доминик изначально задумал утопить в этой трясине меня – докучливого иностранца, который сунул нос не в свое дело. Поэтому он оставил в городе полицейских, а взял только Томаша. Стоя на краю этой глиняной ямы, следователь поведал бы своему помощнику всю правду о Големе и приказал бы столкнуть меня вниз. Ему нужен был преемник, который продолжит держать Прагу в страхе, уберегающем горожан от грешных мыслей. Старик хотел повязать наивного деревенского парня моей кровью и обрести над ним окончательную власть. Но, возмущенный предательством юнца, вышел из себя.

Томаш притих. Возможно, его так напугало разоблачение, или, может, все еще надеялся, что пане Доминик не оставит его в трясине и в последний момент протянет руку. А если трепыхаться в болоте, то увязнешь быстрее, это все деревенские мальчишки знают. Он молча смотрел на пане Доминика глазами, расширенными от страха и полными мольбы. Глазами тонущего котенка. Но Голем не удостоил его своим вниманием.

КУЧЕРА (угрожающе). Пане Мармеладов, пусть мы с вами по-разному смотрим на справедливость, но вы должны признать: взгляды людей зависят от их эмоций. А Голем слеп и потому является идеальным воплощением справедливости. Он не совершает ошибок.

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Вот уж не соглашусь. Сослепу можно таких дел наворотить! Когда наносишь удар не глядя, всегда есть риск задеть невиновных.

КУЧЕРА (гордо). Среди убитых Големом нет невиновных.

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Ошибаетесь. Я изучил полсотни протоколов и еще дюжину бумаг из полицейского архива и заявляю, что среди убитых вами есть невиновные. Как минимум трое.

КУЧЕРА (недоверчиво). Трое? Этого не может быть.

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Вы считали, что благородному борцу за справедливость не зазорно иногда надевать маску чудовища. На самом же деле вы были чудовищем.

КУЧЕРА (резко). Нет, я не верю! Трое? Назовите, кто?

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Мясник, которого вы считали пособником уличной банды. Пане Игнац на скамье подсудимых клялся, что никогда не стал бы связываться с Матиушем Выдрой. И на то была причина.

КУЧЕРА (брызжет слюной). Он врал! Я был в зале суда и видел лживую харю мясника. Какая еще могла быть у него причина?

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Веская. Я запросил в архиве сведения об известных жертвах банды Выдры. Среди них оказались родители Мартины и Эльжбеты, которых зарезали на пороге собственного дома, многие их соседи с Анненской улицы…

КУЧЕРА (кричит, выпучив глаза). Причем здесь соседи?!

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). …в том числе и сын мясника, Штепан. Ему проломили голову в день шестнадцатилетия. После этого главарь банды трусливо сбежал из Праги, а пане Игнац заявил во всеуслышание, что выпотрошит Матиуша Выдру своим огромным ножом, если тот еще раз объявится в городе. Это было за два года до суда. Не помните?

КУЧЕРА (задумывается). Не помню. За два года до суда над бандой я еще не был следователем по особо важным делам и не интересовался… Постойте! Погодите! Не может быть, чтобы они убили сына… Но ведь тогда…

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Голем погубил невиновного. Но это еще не все. Помните, вы кляли герцога и его супругу? Так вот, я выяснил, что их сын, их единственный наследник, умер не от злого умысла родителей, а от чумы, которой заболел во время путешествия по Силезии. Поэтому герцог вынужден был сжечь его тело, а вовсе не для того, чтобы уничтожить улики.

КУЧЕРА (задумчиво). Откуда вам знать?

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Я навестил сегодня князя Салтыкова, который был дружен с покойным дворянином, и знает эту историю не понаслышке. После того, как доктора не смогли вылечить наследника, герцог в течение двух месяцев пожертвовал половину своего состояния трем больницам и медицинскому факультету Пражского университета.