Все сиденья пронумерованы; перед каждым покупателем установлена кнопка; по залу разносят кофе с молоком и бутерброды. Продажа проходит невероятно быстро и почти в полной тишине. После того, как лот выставляют на продажу, на большом циферблате в глубине зала, напротив покупателей, за тележкой с товаром, стрелка устанавливается на цифре «100». Потом она начинает быстро вращаться. Как только кто-то из покупателей решает, что цена (например, тридцать сотен) его устраивает, он нажимает кнопку. Стрелка останавливается, в середине циферблата зажигается номер покупателя. И ни единого слова! «Хозяин торгов» регистрирует сделку. Деньги немедленно переводятся со счета покупателя на счет продавца. Так продают до пятисот лотов в час. Поскольку нет шумных и бурных торгов, все происходит очень быстро: покупатель, подгоняемый стремительным бегом стрелки сразу принимать решение. За три часа эти серьезные и степенные люди, неспешно попивающие кофе, проделывают работу, которая в иных условиях заняла бы три дня.

В среднем здесь продают срезанных цветов и растений в горшках на двадцать пять — тридцать миллионов гульденов, то есть более чем на два с половиной миллиарда франков в год. Крупные экспортеры арендуют в здании упаковочный цех, где приобретенные лоты заворачивают в шелковую бумагу и укладывают в коробки, закрепляя деревянными рейками. В середине дня цветы поступают в аэропорт. Сирень отправляют главным образом в Англию и Соединенные Штаты. В залах мое внимание привлекают тележки с блестящими красными бегониями и фиолетовыми каскадами бугенвиллей. Растения в горшках привозят на моторных лодках в огромный крытый порт. На то, чтобы основать, построить и расширить это королевство цветов, ушло менее пятидесяти лет.

— Хотите посетить теплицы? — спрашивает меня мой сопровождающий, консультант по садоводству.

— Конечно!

Я не пожалел об этом, ведь я всегда был помешан на технике. Сложность работы в теплицах превосходит всяческое воображение. Вначале нужно создать каждому растению условия, благоприятные для его развития. Для этого надо обеспечить искусственное освещение и тепло, создающие у растения, в зависимости от его предпочтений, иллюзию короткого или длинного дня.

— В этой теплице весна начинается в октябре, — сообщает мой спутник.

Землю привозят из соседнего озера; кубический метр стоит пятнадцать гульденов. Семена проходят селекцию. Садоводы стараются превратить счастливые случайности в закономерность. Новый сорт возникает в результате внезапной мутации. Именно так появились пурпурные бегонии, которыми я любовался на аукционе.

Растение рождается на свет совсем крохотным. Лист разрезают на маленькие кусочки, высаживают их в землю, и появляются ростки. Затем их пикируют. Сначала в каждом контейнере с перегноем содержится до нескольких сотен таких саженцев. Когда они подрастают, их переносят в новые, более вместительные ящички. Этот труд сродни работе часовщика.

— А что с тюльпанами? — спрашиваю я.

— Тюльпаны, — отвечает консультант, — выращивают за дюнами, на песчаных почвах между Хаарлемом и Гаагой. Они занимают около восьми тысяч гектаров. Мы экспортируем луковицы. Срезанными же цветами торгуют только в самой Голландии. Они продаются в Голландии. Экспорт луковиц гиацинтов, тюльпанов, нарциссов, гладиолусов, крокусов, корневищ георгинов приносит девяносто миллионов гульденов в год. Чтобы вывести новый сорт, нужно семь лет, а чтобы запустить его в продажу — пятнадцать.

С нами здоровается человек в кепке, занятый чем-то вместе с другими рабочими.