– Поехали обратно в отель, – с сожалением сказал Малко. – Когда-то же Джил должна появиться.

Они уехали. Малко проклинал себя за то, что не поехал с Дафнией. Он был уверен, что «девушка по вызову» звонила ему, умирая.

Она еще дышала. Он затряс ее изо всех сил, ударил по щеке, и приподнял веки. Ни малейшей реакции. Джин взял ее на руки и отнес в «камаро». Там он с большим трудом устроил ее на сиденье рядом с водителем. На месте смертников.

Затем он скользнул за руль и стронулся с места, ведя машину с большой осторожностью. По ночам «Бель-Эйр Патруль» останавливал машины за малейшее нарушение. Выехав на бульвар Сансет, Джин с облегчением вздохнул. Ему понадобилось немногим более двадцати минут, чтобы достичь маленького тупичка в Беверли Хиллз, который он хорошо знал: Саммит-драйв. Это была очень тихая улочка, на которой стояло пять или шесть вилл. Одна из них принадлежала Сэмми Дэвиду младшему.

Он припарковал автомобиль в самом конце, выключил зажигание и прислушался.

Тишина была полной.

Тогда он вышел из машины и перетащил тело Дафнии на место водителя. Она съехала вниз, уронив голову на руль. Затем на всякий случай он протер шелковым носовым платком переключатель скоростей, руль и дверные ручки. Затем осторожно захлопнул дверцу и спокойно пошел пешком. Эта часть была самой деликатной из его плана.

Пешеходы в Беверли Хиллз встречались так же часто, как елки в Сахаре. К счастью, он был повсеместно известен и проживал в этом квартале. К тому же, пройти надо было всего около полумили, срезав угол по Коув и Лексингтон-роуд.

Джил он сказал бы, что Дафния поставила машину у себя, и собирался вернуть ее на следующее утро.

– В каком она состоянии? – спросил Малко.

– Вы ее муж? – с подозрением спросил полицейский.

Малко его успокоил:

– Нет, нет. Я только знакомый.

– Она в коме, – лаконично сказал он. – Дело труба.

Малко поблагодарил, положил трубку и разбудил Альберта Манна, который спал одетым на соседней кровати.

– Они нашли ее.

Оба мужчины промчались через безлюдный отель и попадали в «додж». На Сансете не было ни души, и они быстро доехали до Голливуд-фривей, чтобы спуститься в город. День только занимался, и на небе уже розовело солнце. Студент-стажер в белом халате вышел в коридор и закурил сигарету.

Начальник полиции представил Малко и Альберта Манна таким образом, что они получили доступ в реанимационное отделение.

Малко подошел к нему.

– Она не выживет, – тихим голосом сказал стажер. – Мы делали ей промывание желудка, впрыскивали камфару и вообще, все что можно. Но было уже слишком поздно. Более того, мы даже не знаем точно, что именно она проглотила.

– Где ее обнаружили? – спросил Малко.

Стажер наморщил лоб:

– Кажется, в какой-то аллее в Беверли Хиллз. Она довела туда свою машину, чтобы ничего не опасаться. По меньшей мере три часа назад, потому как позднее она была бы не в состоянии сидеть за рулем.

Они подошли к большому стеклу, отделяющему палату от коридора. Дафния лежала с закрытыми глазами. В обеих руках торчали трубки капельниц.

У койки выстроилось в ряд внушительное электронное оборудование. Пока они всматривались, через другую дверь вошла медсестра и быстро сделала девушке укол.

– Она могла говорить? – спросил Малко.

Стажер замотал головой.

– Нет. И никогда больше не сможет. У меня есть кое-какой опыт в подобных случаях. Я таких уже видел сотни с тех пор, как я здесь. У нее один шанс на миллион.