Ничего!
Скоро все переменится — и очень.
Конти вернутся на вершину, и ей больше никогда не придется никого просить об одолжении.
— Я только что рассталась с твоей женой, — проворковала Карен в трубку.
— Ну и?
— Я рассказала ей все.
Наступила долгая пауза, пока Росс переваривал ее слова.
— Что ты сделала? — сказал он наконец.
Голос Карен затрепетал.
— Рассказала все, Росс. Мне кажется, она тебя убьет! — Но тут у нее вырвался смешок.
— Остроумная дырка!
— Вот именно.
— Где ты?
— В приемной моего аналитика. Я расскажу ему о нас все.
— Не надо!
— А что? Я передам тебе все его заключения. Обещаю.
— Черт подери, Карен! Не упоминай моего имени.
— А что я за это получу?
— Самый большой хер, какой ты только видела.
Она весело хихикнула.
— Какое самомнение!
— Я позвоню тебе завтра.
— Ну нет! Когда именно?
Она была ему нужна, но сценарий «Людей улицы» был ему нужнее, и он не собирался выходить из дома, пока не получит его.
— Я же сказал, что позвоню завтра.
Ну, так легко он от нее не отделается!
— Насколько я поняла, в доме Конти намечается прием?
— Угу.
— Элейн весь завтрак томилась по Биби Саттон.
— И заполучила ее?
— Заполучила «может быть». Ты же знаешь Биби.
Росс знал нравы и обычаи Беверли-Хиллз. Если Элейн не добьется согласия Биби, не стоит ничего затевать. Не позвонить ли Адаму и сыграть старого приятеля?
— Мне пора, — внезапно сказала Карен. Она хотела повесить трубку прежде него.
— Не вздумай упомянуть мое имя твоему аналитику, — предостерег он.
Она повесила трубку, не ответив. Росс вернулся на террасу и, аккуратно подставляя себя солнцу, вообразил сцену в саду «Бистро»— Биби разыгрывает недоступность, Элейн ее обхаживает, а Карен смакует каждую минуту пресмыкательства.
Карен. На безумную секунду он ей поверил, когда она сказала, что открыла Элейн все. У этой стервы опасное чувство юмора.
Не порвать ли с ней?
Но ради чего? Элейн она ни за что не проговорится, а ему еще требуются ее сексуальное тело и удивительно эротичные соски.
Ах, какие соски!
Требуются — но не сейчас. Вот когда он прочтет сценарий. А «людей улицы». Вот когда Сейди Ласаль станет его агентом. Вот когда он почувствует себя более… определенно.
Бадди показалось, что он глаз не успел сомкнуть, как его разбудил телефон.
— Кто это? — промямлил он сквозь зевок.
Треск в трубке, а потом:
— Бадди! Ты что? Спишь?
— Позвони утром, — пробормотал он сонно.
— Так уже утро! — раздраженно сказал звонящий. — Одиннадцать часов, и пора бы тебе пошевелить задницей.
— Рэнди! — Он с трудом открыл один глаз. — Как ты там поживаешь?
— Лучше некуда! Подобрал себе по-настоящему горяченькую богачку.
— Э-эй! Здорово. — От открыл второй глаз и пошарил по постели. Ангель в ней не оказалось.
— Ага, — деловито продолжал Рэнди. — И я собираюсь разыграть все как по нотам. Я пока мистер Чистый, она жутко на меня клюет, и, приложив старания, думается, я встану на рельсы по-настоящему…
— Здорово, здорово, — бормотал Бадди, надеясь, что с квартирой звонок никак не связан. |