— А что, если я запер свой общий ключ в раздевалке вместе с остальными вещами? — спросил он. — Вроде как думал, что мне не о чем волноваться с молодой напарницей?

— Вы не оставите свои ключи в раздевалке, — сказала Баджи, не глядя на него. — Кто угодно, только не вы. Вы не станете полагаться ни на молодую напарницу, ни на старого напарника, ни на собственную собаку.

Он взглянул на нее, заметил тень улыбки в уголках губ и подумал, что она действительно держится молодцом. И не лезет за словом в карман. И конечно, она была права: Фаусто никогда не забывает ключи.

Пока они ехали обратно к участковой подстанции, он то и дело качал головой. Потом проворчал, скорее для себя, чем для нее:

— Гребаные придурки. Ты видела эту идиотскую прическу из геля? В мое время такого не было.

— Это не гель, — сказала Баджи. — Волосы у них липкие, потому что им на головы выливают остатки коктейля в пляжных барах. Они везде шныряют, как пара пуделей, и везде получают отказ. И пожалуйста, не говорите, что этого бы не было, если бы в полиции не работало так много женщин. Как в ваше время.

Фаусто только хмыкнул, и некоторое время они ехали молча, делая вид, что пристально разглядывают улицы. Над Голливудом поднималась луна. Молчание нарушила Баджи:

— Вы же не выдадите меня Пророку или другим парням? Не выставите на посмешище?

Не отрывая взгляда от улицы, он ответил:

— Ага, я только и делаю, что подставляю напарников. Чтобы над ними поржали.

— Я не заметила: есть ли окошко в туалете на подстанции? — спросила она.

— Не знаю, есть ли там вообще окна, — ответил он. — Я там редко бываю. А что?

— Ну, если я ошиблась и у вас нет ключа, вы могли бы меня подсадить, и тогда я его разбила бы и забралась внутрь.

Фаусто с крайним сарказмом спросил:

— Тогда почему бы не попросить меня забраться на подстанцию? Ведь ты молодая мама и тебе нельзя собой рисковать.

— Нет, — улыбнулась она, — вам ни за что в жизни не протащить свою большую задницу ни в какое окно. Но я бы пролезла, если бы вы меня подсадили. Иногда полезно быть похожей на цаплю.

— У меня есть ключи, — ответил Фаусто.

— Я так и думала. — Она впервые увидела, как Фаусто едва-едва улыбнулся.

— В конце концов, день прошел не зря, — сказал он, — ведь у нас есть молоко.

Примерно в то же время, когда Фаусто Гамбоа и Баджи Полк собирали вещи Баджи на участковой подстанции на Чероки-авеню, Фарли Рамсдейл и Олив Ойл сидели на полу бунгало Фарли, выкурив часть оставшегося «снежка». Рядом с ними были разбросаны конверты, которые они выудили из семи синих почтовых ящиков, — это был весь их улов за вечер очень напряженной работы.

Надев очки, которые Фарли стащил для нее в аптеке, Олив старательно разбирала деловые письма, заявления о приеме на работу, уведомления о неоплаченных счетах, извещения об оплаченных и другую корреспонденцию. Обнаружив что-то достойное внимания, она передавала это Фарли, который сейчас находился в более благодушном настроении — он сортировал чеки, которые они могли бы обменять на деньги, и грыз крекер.

Олив подумала, что «снежок» начинает действовать: Фарли покраснел и моргал чаще, чем обычно. Ее беспокоило, когда его пульс слишком уж учащался, но стоило ей заикнуться об этом, как он начинал кричать, поэтому сейчас она промолчала.

— Здесь уйма работы, Фарли, — сказала Олив, когда глаза у нее стали уставать. — Иногда я удивляюсь, почему мы не делаем собственную «беляшку».