– Я запомнил, – сказал Холмогоров, – теперь подвезу вас к дому.

– Я живу неподалеку, остановитесь тут, утром хорошо пройтись пешком. Видите за церковью девятиэтажку и рядом с ней небольшой деревянный домик в старом саду? Наверное, над трубой вьется дымок?

– Да.

– Я там живу. Спасибо, что подвезли. Если будете несильно заняты, зайдите ко мне, я бы хотел, чтобы вы выступили в эфире моей станции. Не каждый ди-джей может похвастаться тем, что провел беседу в открытом эфире с советником патриарха.

– Мне это, конечно, льстит, – ответил Холмогоров. – Но учтите, советник патриарха – далеко не то же самое, что сам патриарх.

– Я понимаю, что сотрудник администрации президента – еще не президент. В любом случае много званых, но мало избранных.

И хоть при знакомстве мужчины не обменивались рукопожатиями, на прощание Холмогоров крепко пожал Игорю руку.

– У вас длинная линия жизни, – заметил тот и подмигнул невидящим глазом.

Холмогоров сидел в машине, глядя в спину удаляющемуся Игорю. Тот шел уверенно, обходя лужи. Перед широкой улицей задержался, прислушался, не едет ли машина, и лишь потом перешел проезжую часть.

"Удивительный человек, удивительный город”, – подумал Холмогоров, глядя на голубые купола церкви.

– Я Андрей Холмогоров, – назвался советник патриарха. – Михаил дома?

– Это вы?! – воскликнула матушка. – Он так ждал вас. Вы его не видели?

– Я только что приехал.

– Нет? – и матушка, не удержавшись, заплакала навзрыд. – Что мне делать, я не знаю, посоветуйте, пожалуйста!

Холмогоров подумал, что сон все-таки не просто так привиделся ему в Москве. Матушка провела Холмогорова в дом, в гостиную, усадила на диван. Сама же, не находя места, металась по просторной комнате.

– Он не приходил ночевать.., его никто не видел… – сбивчиво говорила женщина. – Я у дочери в Минске была, а он остался один… Только приехала, вы позвонили. Думала, вот уж Михаил обрадуется.., а его нет. Вот уже целые сутки нет. Из церкви приходили, сегодня заутреню служить священник из Минска приехал. Яви морг звонила, в больницы…

– В милицию обращались? – спросил Холмогоров.

– Да.

– И что?

– Сказали, что в городе ничего серьезного за последние сутки не произошло… Он велосипед взял, на нем поехал…

– Куда?

– Не знаю, меня же дома не было. Не мог он просто так уйти, ничего мне не сказав, даже записки не оставил.

– Всякое могло случиться, – попробовал успокоить женщину Холмогоров, хотя и сам понимал, что ничего хорошего ждать не приходится, – его могли вызвать по срочному делу.

– Он обязательно позвонил бы мне, знает, я места себе не нахожу.

Холмогоров поднялся, подошел к женщине, взял ее за плечи"

– Я надеюсь, все будет хорошо.

– Не верю, – прошептала матушка и, повернувшись к иконе, висевшей в углу, тускло освещенном лампадкой, несколько раз истово перекрестилась. – Вы извините, что так… – она не договорила и молча принялась молиться, не сводя глаз с лика Богородицы.

В ворота дома постучали, деликатно, боясь потревожить.

– Встретьте гостей, пожалуйста, – прошептала женщина, не оборачиваясь.

Холмогоров вышел во двор. На улице стояли двое – молодой мужчина в костюме, при галстуке, в светлой рубашке и расстегнутом плаще.