– Я вас в гости не приглашал! – зло крикнул Зарян. – Да вы все за одним столом и не поместитесь!

    – Мы постоим, урус, мы не гордые. Дашь пройти, говорить будем. Сам каган Кучук говорить будет.

    – Я с его холопами уже говорил сегодня. Небось надолго кагану запомнится.

    – Какой ты злой, урус! Хочешь воевать? Давай будем воевать.

    В частокол звучно ударила стрела с булатным острием, стреляли на звук, без прицела. Тут же справа от дороги раздался треск веток и истошный предсмертный крик – сработали колья в овраге.

    – Обходят, басурмане… – злобно сказал старик. – Стреляй, больше ждать нечего.

    Микулка холодея от страха натянул лук и выстрелил в ближайшую к срубу фигуру. Попал в голову, воин повалился с коня без звука, как мешок набитый травой. Старик дважды выстрелил куда-то влево, в густую темноту, но оттуда, к немалому удивлению паренька, раздались два хриплых вскрика. Им вторили жуткие крики справа.

    – Обходят… Запаливай бочку!

    Микулка взял стрелу обмотанную тряпицей и, подпалив от головни, выстрелил в масло. Вскоре весь сруб охватило жаркое пламя, разлилось вширь, заскочило на близких всадников. На дороге началась паника. Печенеги кричали, метались, тушили горящих. Вся округа была освещена ярким желтеющим светом, облетевший лес был виден насквозь. Старик пускал стрелы по идущим в обход, Микулка валил всадников за пылающим срубом. Крики усилились, казалось, что в ужасе и боли кричал сам лес.

    – Бей по ногам, по рукам! – посоветовал старик. – Меньше загубишь, но суматохи прибавится, крик раненных испуга врагам добавит, а невредимые язвленных будут из боя выносить. Нам меньше стрелять.

    Микулка подивился боевой премудрости, но припомнил, стал бить в незащищенные ноги и руки.

    Когда из-за гор поднялась луна, стрел почти не осталось, но первую атаку русичи отбили. Печенеги оттаскивали со всех сторон орущих и визжащих раненных, по лесу метались обезумевшие от крика и огня кони.

    – Хорошо стреляешь, урус-батыр! – донеслось из-за сруба. – Как успеваешь так быстро? Но нас много, урус, всех стрелять стрел не хватит! Давай сдаваться, урус. Каган Кучук тебя убивать не будет, не бойся!

    – Пусть ваш каган идет к Ящеру! – ответил старик. – Или к шайтану своему… И под хвост его целует. Сами сдавайтесь, пока целы!

    Микулка морщась облизывал большой палец на левой руке, в кровь разбитый тугой тетивой. Из-за сруба к избе протянулись две огненно-дымных нити и в крышу вонзились пылающие стрелы. Паренек испугался было, но крыша была сырая и стрелы сгорели без всякого толку.

    Печенеги обстреливали их долго, метали в темноту, наугад, подпаленные стрелы, подожгли частокол, но Микулка залил его водой.

    – Боятся за сруб вылезать. – объяснил старик. – Но есть способ их выманить. Как снова стрелы в частокол полетят, ори как резаный, пусть думают, что ранили кого-то.

    В бревна ударили несколько стрел и Микулка закричал, словно занозу под ноготь загнал, старик громко завыл и заохал. Печенеги повалили из-за сруба аки тараканы, продирались сквозь лес слева от дороги опасаясь страшного оврага с кольями. Огонь почти угас, занялись просохшие бревна, но горели вяло, зато луна ярко освещала лес серебряным блюдом.

    Микулка с натугой выпустил несколько стрел, пальцы горели содранной кожей, мышцы ныли невыразимой усталостью.