Если бы формы праздников воплощения духов и связанные с ними сюжеты мифов, зафиксированные в Южной Америке и на Новой Гвинее, неизбежно возникали в любом первобытном обществе, то почему в Австралии они получили меньшее распространение, чем у папуасов? Быть может, причина в том, что австралийцы к моменту появления европейцев оставались бродячими охотниками собирателями, в то время как основу хозяйства у индейцев Амазонии и Меланезии – Новой Гвинеи в равной мере составляло земледелие?

Если говорить только о сходстве мифов, то это, безусловно, неверное объяснение. В Южной Америке предания о переходе священной ритуальной традиции от женщин к мужчинам имели наибольшее значение как раз у огнеземельцев, стоявших примерно на той же ступени общественно экономического развития, что и австралийцы. Аналогии между мифами, записанными на крайнем юге и северо западе Южной Америки, позволяют относить распространение соответствующих сюжетов к IX–VII тысячелетиям до н. э. и связывать с культурной общностью охотничьих племен, живших в то время вдоль всего западного края континента. Сходные мифологические сюжеты могли возникать независимо друг от друга в разных районах мира, но, прежде чем ссылаться на это, необходимо проверить, не идет ли здесь речь о миграции сюжета, о его заимствовании от племени к племени.

С гораздо большим основанием можно предполагать зависимость между формами хозяйства и распространением определенных типов музыкальных инструментов. Многометровые горны и флейты и тем более гонги колоды трудно носить с собой, ведя бродячий образ жизни, свойственный охотникам собирателям. Как на Новой Гвинее, так и в Южной Америке подобные крупные инструменты скорее всего действительно появились лишь после распространения земледелия.

Таким образом, сходство мифологических сюжетов – более серьезный аргумент в пользу древних культурных связей между обитателями удаленных друг от друга областей, чем аналогии, касающиеся употребления тех или иных культовых предметов. Однако и здесь надо заметить, что как индейские, так и папуасские большие трубы и флейты могли с появлением оседлости развиться из небольших музыкальных инструментов – дудочек, рожков, свистков. Но уверенности в том, что все первобытные племена употребляли подобные инструменты в равной мере, нет. Не исключено, что первоначально подобная традиция получила особое распространение на территории Азии, откуда проникла как в Меланезию, так и в Америку. Предки индейцев и папуасов не были родственны между собой, однако они могли принадлежать к очень большому кругу азиатских племен, обладавших сходной культурой. С точки зрения археологов и антропологов, заселение Новой Гвинеи племенами, первоначально жившими на азиатском материке, такой же несомненный факт, как и азиатское происхождение американских аборигенов.

Проблема, однако, предстает в ином свете, если учесть, что помимо Южной Америки и Меланезии, большие ритуальные трубы известны также в Центральной Африке. Хотя отдельные особенности данного культа знакомы живущим в Заире неграм, он характерен прежде всего для пигмеев, первобытных охотников великого леса Итури. В отличие от индейцев, папуасов и аборигенов Австралии, у пигмеев женщины занимают достаточно равноправное положение с мужчинами. Тем не менее присутствовать при обрядах с трубами им строго запрещено. Инструменты, как и сам ритуал, носят название молимо. Это имя лесного духа – то ли леопарда, то ли слона.