— Хорошо, Лайла испечет свадебный пирог. Джей Ар привезет ящик шампанского. Узнав, для чего, он немного повеселел.

— Спасибо.

— Надеюсь, ты не будешь возражать против пения, потому что тетя Рози собирается петь.

— Замолчи, не омрачай мгновения. Впрочем, если все одобряют план в целом и подробностях, мне не пристало возражать. А ты уже знаешь, где мы проведем медовый месяц?

— Ты не будешь возражать против Парижа? Конечно, не будешь. Бутс проработает несколько дней в магазине, и у Фэйф есть некоторые идеи на этот счет.

— О господи!

— Но решение за тобой.

— Спасибо тебе большое, но мы все окончательно обсудим, когда я вернусь.

— Ладно. Я человек сговорчивый.

— Черта с два! Ты, — пробормотала она, — ты только притворяешься сговорчивым.

И она подняла корзину с цветами.

— Не начинай давать нашим детям имена до моего возвращения.

«Безнадежный он человек, — подумала Тори, садясь в машину и ставя корзину с цветами на сиденье. — Все спланировал, всю свадьбу, у меня за спиной, но свадьба будет совершенно в моем вкусе».

Как это прекрасно и как возмутительно, что он так хорошо ее знает.

Так почему же она в таком напряжении? Тори передернула плечами. Напряжение не проходило. Но ведь это все понятно. Позади жуткое испытание, а через сутки она выйдет замуж. Надо начинать все сызнова. Надо закрыть дверь в прошлое. И открыть следующую. В будущее. Она взглянула на цветы. И это будущее скоро настанет.

Она съехала на обочину, в том месте, где Хоуп когда-то поставила свой велосипед, вышла из машины, прошла через мостик, около которого пышным цветом цвели тигровые лилии. И углубилась в чащу по тропинке, по которой тогда прошла Хоуп.

Дождь кончился, в воздухе повисла влажная пелена. Туман клубился у щиколоток и поднимался вверх. Пахло сыростью, буйной зеленью и гниением.

Когда она подошла к просеке, то пожалела, что не принесла немного хворосту. Она бы сложила небольшой костер, как это сделала тогда Хоуп.

И, вспомнив об этом, она почуяла запах дыма. Там горел огонь, тщательно защищенный от ветра, а около лежали заостренные сучья, на которые они с Хоуп обычно насаживали куски сахарного тростника.

Тори заморгала, не веря своим глазам, но огонь горел, хворост потрескивал, шипя от сырости. Тори как зачарованная ступила на просеку и уронила корзину с цветами, которые рассыпались у ее ног.

— Хоуп?

Она прижала руку к груди, ей казалось, что вот-вот сердце перестанет биться. Но мраморная девочка молчала.

Дрожащей рукой Тори взяла заостренную палку и увидела свежие следы ножа.

Это не сон, не видение. Это реальность. И это не Хоуп. Хоуп больше никогда не появится.

Напряжение все нарастало, ее охватила жаркая волна страха. И понимания. В кустарнике раздался шорох, близкий, зловещий.

И она молниеносно повернулась навстречу.

Кейд расхаживал по саду, прикидывая, куда поставить столы для свадебного приема, когда подъехал шеф полиции Расс.

— Рад, что застал вас. Я только что получил информацию, которую вам надо знать.

— Идите сюда, здесь прохладнее, — пригласил его Кейд.

— Нет, спасибо, я тороплюсь. Мы получили результаты баллистической экспертизы в связи с убийством Сары Боден. Оружие, из которого ее убили, другое, что было у Бодена.

Кейд почувствовал укол страха.

— Боюсь, что не совсем вас понял.

— Выходит, что ружье, которое было с ним, когда он вломился в дом Тори и угрожал ей и вашей сестре, он украл из дома, что в пятнадцати милях отсюда, в то утро, когда была убита мать Тори.