– Господи! – выдохнул он. – Господи!

Но никого и ничего не увидел. Лишь показалось, что какая‑то тень метнулась в темноту и скрылась из глаз.

Лаверна, спотыкаясь, пересек большое помещение, пол которого был выложен из плит, прошел под арку и оказался в другой комнате. Его тяжелое дыхание и глухие шаги эхом отдавались вокруг подобно грохоту грома, но он и не пытался скрыть свое присутствие. Ему необходимо как можно скорее догнать Вульпа и выяснить наконец, что делает там, внизу, этот мерзавец. Снова появился свет факела Вульпа и донесся смолистый запах дыма, и Лаверна бросился в ту сторону. Под ногами у него лежали кучки праха и пепла и толстый слой пыли. И вдруг...

...Он заметил, что следующая комната резко отличается от остальных, и резко остановился под аркой, прежде чем войти туда, светя вокруг тусклым лучиком карманного фонарика.

Заплесневелые старинные гобелены на стенах... украшенные мозаикой, иллюстрирующей какие‑то древние истории, плиты пола... покрытый толстым слоем пыли стол, заваленный книгами, бумагами и письменными принадлежностями... массивный камин с уходящей вверх трубой, изнутри которой виднелся мерцающий свет. Неужели Джордж Вульп исчез именно в ней?

– Джордж! – с трудом переводя дыхание, позвал Лаверна. Он быстро пересек комнату и, слегка наклонившись, посветил тусклым лучом фонарика в отверстие камина. Но... не увидел Вульпа. Лишь его факел горел внутри, закрепленный в одной из скоб на стене трубы. Но этого лунатика, шута Вульпа нигде не было видно. Лишь желтый свет затухающего факела...

Лаверна выпрямился и отыскал возле камина выпавший из руки перочинный нож, закрыл его и убрал в карман. Для той взбучки, которую он устроит этому мерзавцу Георгу, нож ему не понадобится. А после того как он разделается с Вульпом, пусть тот сам выбирается обратно, как хочет... если, конечно, в силах будет это сделать.

Сжав зубы, Лаверна твердой походкой вновь приблизился к камину, заглянул внутрь и увидел вделанные в стену трубы скобы. Откуда‑то сверху до него донеслись звуки... легкий шум шагов и тихое покашливание. “Что ж, тот, кто поднялся туда, непременно спустится обратно, – подумал Лаверна. – Наверное, ему следует подождать этого идиота здесь”. Но вдруг до него донесся ужасный крик Вульпа...

Ничего подобного Лаверна никогда еще не слышал. Это был поистине душераздирающий вопль – такое впечатление, что столкнулись скалы, ударились друг о друга со скрежетом... звук вырос до вибрирующего фальцета, крещендо... и замер на самой высокой ноте. Когда замерло эхо этого вопля, до Лаверны донеслось странное клокотание, как будто человек задыхался... Это был Вульп, и создавалось ощущение, что доносившиеся звуки были его предсмертным хрипом. У Лаверны волосы встали дыбом. Он никогда не слышал, какие звуки издает человек перед смертью, но почему‑то был уверен в том, что именно те, которые до него сейчас доносились, были последними в жизни его друга.

– Господи! Боже мой! – буквально взвыл Лаверна и начал карабкаться вверх по трубе, пока не достиг того места, где труба изгибалась под углом в девяносто градусов, превращаясь в горизонтальный проход. Шагах в двадцати‑двадцати пяти впереди он увидел все еще горевший и дымившийся факел Вульпа, лежавший на краю шедшего сбоку желоба, высеченного в каменном полу.

Но... никаких следов Вульпа. Только из желоба доносились по‑прежнему агонизирующие звуки...

– Джордж! – Лаверна бросился вперед, но вдруг резко остановился. В темноте позади желоба, куда не достигал ни свет факела, ни луч фонарика, неподвижно светились немигающие треугольной формы глаза.

Лаверна не отличался отвагой, но и трусом назвать его было нельзя. Кем бы ни оказалось это существо – лисой, волком или одичавшей собакой, – едва ли ему придется по душе близость огня. Он шагнул вперед, схватил еще тлеющий факел и стал размахивать им перед собой, стараясь разжечь его поярче.