Услышав эти слова, Нина едва не предложила покончить с розысками и вернуться в другой день, но тут взгляд ее упал на портрет Патриции, висевший над камином, и внутреннее чутье подсказало Нине, что если она не найдет завещание сегодня, то второй попытки уже не будет.

— Может, нам заказать сандвичи? — предложила она. — Поедим и повеселеем.

— Сомневаюсь, — угрюмо буркнул Бен. — Но мне надо кое-что обсудить с тобой, вот и поговорим во время еды.

Дожидаясь, пока доставят сандвичи, Бен и Нина, ради шутки, осмотрели кухню. Полюбовались на тонкий костный фарфор, французский хрусталь, но, конечно, не нашли пропавшее завещание. Поиски закончились как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Прибыл посыльный с сандвичами. Бен пошел открывать дверь, а Нина достала столовые принадлежности и салфетки из ящиков комода, готовясь к обеду.

Когда они немного перекусили индейкой с салатом из капусты и маринованными пикулями, Бен приступил к разговору.

— Ты понимаешь, что, когда мы найдем завещание Патриции, ты не сможешь объявить себя наследницей всего состояния, — подчеркнуто адвокатским тоном заявил он. — Если ты окажешься не упомянутой в завещании, то сможешь оспорить его, но…

— Я не собираюсь поступать подобным образом, — запротестовала Нина.

— Знаю, — на этот раз голос Бена звучал мягче, — но возможен и другой вариант. Патриция упоминает тебя в завещании и признает, что ты на самом деле приходишься ей внучкой, но не оставляет тебе ничего, кроме драгоценностей, которые она тебе уже подарила.

Во рту у Нины внезапно пересохло, и она отпила глоток имбирного эля.

— Если ты помнишь, я вначале именно так и думала. И если я вдруг решу продать драгоценности, то выручу за них хорошие деньги.

— Да. Ты можешь продать их на аукционе и получить кругленькую сумму, — согласился Бен. — Но она будет мизерной в сравнении со стоимостью этой квартиры, других домов, портфеля с ценными бумагами, остальных драгоценностей…

— Понимаю, о чем ты хочешь сказать, — улыбнулась Нина. — Но зато я избавлюсь от груза ответственности и останусь внучкой Патриции. И я никогда не хотела владеть никакой другой фирмой, кроме своей.

— А как же фонд?

— Вот это действительно проблема, — призналась Нина. — Стольким людям он мог бы принести пользу. Почему стоит только избавиться от одной головной боли, тут же появляется следующая?

— Может, Патриция решила не заставлять нас ломать головы и завещала все свои деньги приюту для бездомных животных?

— Это исключено! — запротестовала со смехом Нина. — Она не могла так поступить.

— Кто знает? Придется возобновить поиски, — с этими словами Бен поднялся из-за стола.

Нине не терпелось увидеть верхний этаж квартиры Патриции, но она чувствовала какую-то неловкость. Возможно, это было связано с тем, что внизу Патриция принимала гостей и здесь, казалось, были еще слышны голоса людей, побывавших в этом доме за многие годы, но наверху все было по-другому.

— Ты жил здесь, когда начал работать у Патриции? — спросила Нина, когда они медленно поднимались по лестнице.

— Полгода, пока Патриция обучала меня азам. У меня была небольшая спальня, но она, конечно, сильно отличалась от комнаты в студенческом общежитии.

Бен был прав, когда сказал, что его комната ничем не напоминала студенческое общежитие, решила Нина, увидев бедермейеровские стулья, кровать из красного дерева и стены, обитые ситцем. Нина подумала, что все великолепно обставленные квартиры, в которых ей приходилось бывать, не шли ни в какое сравнение с домом Патриции.