— Скоро буду! — и Зайцев положил трубку, поскольку в кабинет входил прокурор, и вести безответственный разговор при начальстве он не мог.

Когда Зайцев вошел в квартиру Ксенофонтова, на столике уже стояла бутылка пива, рядом сверкали мокрыми боками два тонких стакана, а сам хозяин стоял у зеркала и громадными, чуть ли не портновскими ножницами подравнивал усы.

— Красиво, красиво, — снисходительно сказал Зайцев, сбрасывая с себя пиджак и, не глядя, бросая его куда-то в сторону стула, на дверь, на крючок, а может, он попросту выронил его на пол, не в силах больше выносить жару. С галстуком он поступил так же — снял и запустил его в кота. Упав в кресло, Зайцев налил в стакан пива, залпом выпил и, застонав от наслаждения, откинулся на спинку.

— Как съездил? — спросил он, не раскрывая глаз.

— Ничего, старик, съездил, ничего… Значит так, слушай внимательно. — Ксенофонтов тоже налил себе пива, пригубил его, опустив усы в пену, помолчал, отдавая должное этому полузапретному, полузабытому зелью. — Когда будешь делать обыск у злодея, который Мастихина порешил, обрати внимание на бутылочку канцелярского клея. У него должен быть клей. Невысокого такого качества клей, неудобная бутылочка, пробка с дырочкой, а в ней кисточка, неприятная кисточка с потеками застывшего силикатного клея. Таким клеем сейчас мало кто пользуется, уж больно он отвратительный. Кроме нашей редакции, я его нигде не встречал. А что касается пива, то взял я его… Нет, ты не поверишь! Поезд на три минуты, всего на три минуты остановился в Синельникове. Я выскочил вдохнуть свежего воздуха, а тут стоит тетенька, а у ее ног ящик пива, представляешь?! И там, в ящике, осталось всего три бутылки. Я их тут же хвать — и бежать. Тетенька за мной! Я в вагон, она за мной! И только в своем купе смог с ней расплатиться. Понимаешь, вышел на перрон, а денег при мне ни копейки. Пришлось пойти на столь противозаконный акт. Как ты думаешь, меня могли привлечь?

— Силикатный говоришь? — Зайцев недоверчиво уставился на Ксенофонтова. — Ты уверен, что клей не казеиновый, не столярный, не бустилат? Именно силикатный?

— Да. Я ведь и бутылочку описал. А пробка пластмассовая, полупрозрачная… Ну? Усек?

— Если бы я тебя не знал, — медленно проговорил Зайцев, — если бы я тебя не знал достаточно хорошо… Я мог бы подумать… Я бы попросту заподозрил, что ты… Но поскольку…

— И все-таки ты не знаешь меня достаточно хорошо! — самоуверенно заявил Ксенофонтов. — Если я опишу преступника, если расскажу о том, что он говорил на допросах…

— Я его не знаю! — закричал Зайцев. — Как ты можешь знать, что он мне говорил на допросах?!

— Ты мог не записать его слова в протокол, потому что к делу они не относились, — тихо проговорил Ксенофонтов, — но если ты припомнишь ваш разговор, тебе сразу откроется, кто убийца. Вот возьми, она мне больше не нужна. — Протянув длинную свою руку, Ксенофонтов взял с письменного стола папку, вынул из нее фотографию и бросил на стол перед Зайцевым. — А то начальник спросит у тебя, где фотка, а тебе и сказать будет нечего. А так ты сразу — вот фотка.