— Он будет выступать и перед гандом Ансула, — сказала Грай. — Ганд специально посылал за ним. Но приехали мы сюда вовсе не по этой причине.

Она умолкла. Возникла мучительная пауза. Первой молчание нарушила Грай:

— Мы ведь именно этот дом искали. И именно сюда привела меня дочь этого дома — хоть и я не знала, кто она такая, и она не знала, что я этот дом ищу.

Лорд-Хранитель посмотрел на меня.

— Это чистая правда, — подтвердила я и, поскольку он по-прежнему смотрел на меня недоверчиво, пояснила: — Мне сегодня весь день покровительствуют боги. Сегодня у меня день Леро!

Казалось, после этих слов он вздохнул с облегчением и потер верхнюю губу костяшками пальцев левой руки — он всегда так делал, крепко о чем-то задумавшись. И вдруг, словно придя к какому-то решению, сказал без малейшего недоверия в голосе:

— Раз тебя привела сюда сама Леро, госпожа моя, да пребудет с тобой благословение этого дома. Знай, что отныне все в этом доме твое. Не хочешь ли присесть, Грай Барре?

Я заметила, что она осторожно наблюдает за ним — смотрит, как он движется, как приглашает ее сесть в кресло на огромных когтистых лапах, видит его изуродованные руки и то, как он с трудом опускается в такое же кресло. Сама я устроилась, как на насесте, на высоком неудобном табурете у стола.

— Вот и до тебя донеслась слава о сказителе Каспро, — сказала Грай. — Но ведь и до нас донеслась слава о библиотеках Ансула.

— Значит, твой муж прибыл сюда, чтобы увидеть эти библиотеки?

— Он ищет в книгах пищу для своего искусства и своей души, — ответила Грай.

И после этих слов мне захотелось отдать им всю свою душу — ей и ему.

— Но ему, должно быть, известно, — бесцветным голосом продолжал Лорд-Хранитель, — что все книги в Ансуле были уничтожены, а вместе с ними — и многие из тех, кто их читал. В нашем городе запрещено иметь библиотеки. Здесь запрещено всякое письменное слово. Ибо слово есть дыхание Аттха, единственного истинного бога, и словам можно давать жизнь лишь с помощью дыхания. А ловить их в силки письменности — мерзкое богохульство.

Я вздрогнула; я ненавидела, когда он так говорил. Казалось, он и сам верит тому, что говорит. Словно это и впрямь его собственные слова!

Грай молчала.

— Надеюсь, Оррек Каспро не привез с собой никаких книг? — спросил Лорд-Хранитель.

— Нет, — сказала она, — он приехал, чтобы найти их.

— Легче «костер узреть в волнах морских», — откликнулся он.

Грай тут же нашлась:

— «Иль подоить в пустыне камень».

Я видела, как блеснули его глаза — почти незаметно, — когда она закончила начатую им знаменитую некогда цитату из Дениоса.

— Так можно ему прийти сюда, господин мой? — смиренно спросила она.

Мне хотелось крикнуть: «Да! Да! Конечно!», но Лорд-Хранитель ответил ей не сразу, и меня это до глубины души потрясло. Мне было очень стыдно, что он не сразу сказал ей, что будет счастлив пригласить их в наш дом, что им здесь все будут рады. Он довольно долго молчал, словно колеблясь, а потом вдруг спросил:

— Он ведь гость ганда Иораттха, верно?

— Еще будучи в Урдайле, мы получили известие, что Иораттх, ганд всех ансульских альдов, был бы рад принять у себя Оррека Каспро, ганда всех поэтов, если, конечно, тот согласится прибыть в Ансул и продемонстрировать ему свое искусство.