Я примирительно поднял руки:

    -  Не надо больше о своей Марфе. Пошли.

    -  Марье… - щепетильно поправил Сева.

    -  Марфе! Как хочу, так и называю. Я ей не муж, и это моя личная свобода слова! - Пакет с головой несильно стукнулся о колено, но я не обратил на это внимания.

    Мерзли ноги.

    3

    В квартире моей еще с доисторических времен мебели немного - диван, кровать, шкаф, несколько стульев и тумбочек, телевизор и две полки с книгами (последние две вещи не относились к предмету мебели, но я считал их именно таковыми). Еще на стене висел красивый ковер, доставшийся мне от бабушки. На кухне, помимо стола, холодильника и законных плиты с умывальником, стояли четыре табуретки. Вот, собственно, и все мое богатство. Сами понимаете, приличному вору позариться в моей квартире особо не на что.

    На кухню-то мы с Севой и прошли. Сева тотчас включил в кране горячую воду, отрегулировал и засунул свою лохматую голову под кран. Тут же начал противно фыркать, как морж.

    Я тем временем поставил на огонь чайник и сковородку, дабы Поджарить яичницу. В холодильнике обнаружилась кастрюлька с супом, но мне не хотелось показывать ее Севе, зная его вечно голодную натуру.

    Однажды мы ходили на свадьбу к одному нашему общему знакомому (то ли к Савве Ивановичу Крахоборову, то ли к Папаниколаю Аркадию Тысуповичу), и там было на редкость много разнообразной пищи. От хлеба с черной и красной икрой до торта с кремовыми розочками. И Сева на том празднике сделался страшным. После трех выпитых «з-за здровье» рюмочек крепчайшего коньяка он налетел на стол, едва не забравшись на него с ногами, и стал с ужасающей скоростью поедать все, до чего могли дотянуться его тощие руки. Дотягивались они до многого, и со стола в Севин желудок вскоре в определенном порядке перекочевали:

    -  шесть бутербродов с маслом и черной икрой (красную Сева не уважал и презирал);

    -  несметное количество пирожных всевозможных видов и размеров;

    -  тарелка холодца, затем половина еще одной. Вторую половину в неравном бою у Севы отобрали здоровяк Капица и сам виновник торжества, то есть жених;

    -  тарелка жареной картошки;

    -  тарелка салата «оливье», пошедшая в Се-вин желудок как гарнир к вышеупомянутой картошке;

    -  три соленых огурца.

    На четвертом Сева заснул, а так бы мог приключиться еще один рекорд Гиннесса…

    Сева вылез из-под крана раскрасневшийся, с блеском вернувшейся трезвости в глазах. Нос его поблек, вместо лилового став неопределенно-фиолетовым.

    -  Голова трещит, - пожаловался он, почесывая макушку, - чего-нибудь выпить есть?

    -  Компот, - ответил я, роясь в холодильнике. Вернее, делая вид, что роюсь. Рыться было особенно не в чем, потому что помимо кастрюльки и бутылки с компотом внутри железного морозильника, носящего грозное прозвище «Титан-375», была только тарелка с засохшим жиром и кожицей от давно поглощенного мною помидора.

    -  С яблоками? - оживился Сева, заглядывая в недра «Титана» через мое плечо. - А в к-кастрюле что?

    -  С грушами, - отрезал я, захлопывая дверцу. Потом снова открыл и вынул четыре последних яйца, прикидывая в уме, сколько придется выудить из домашнего бюджета завтра утром, чтобы основательно затариться едой хотя бы недели на две.