-  А что же, интересно, будет делать Мусор? - спросил он, в задумчивости почесывая нос.

    -  Это его проблемы. Главное что? Главное, чтобы нас никто не заметил, когда мы убегали!

    -  К-как же нас могли не заметить? Там народу кругом было жуть сколько. Обед же!

    -  Обед - это хорошо. Но я имел в виду того, кто вошел в туалет. Может, там была какая-ни-будь глухая старушенция?

    -  И слепая, будем надеяться… И что она, интересно, делала бы в мужском туалете? - хохотнул Сева и мгновенно подавился хлебом. В порыве неудержимого кашля он вскочил, опрокинув ни в чем не виноватую табуретку, и не замедлил зацепить своими костяшками кружку и бутылку. Все это с грохотом покатилось по столу, выливая последние капли компота на скатерть, а бутылка вдобавок свалилась на пол, обрызгав мои штаны. Кашляющий Сева, пытаясь сгладить свою вину, склонился над столом, запнулся за табуретку и растянулся на полу, стащив следом скатерть вместе со сковородкой и блюдцами…

    В общем, закончилось все тем, что Сева, откашлявшись и вновь умывшись над раковиной, неожиданно быстро засобирался домой.

    -  Пошли со мной? - безо всякой надежды спросил он уже в коридоре, с кряхтением напяливая резиновые свои сапоги, - Ну… почитать чего-нибудь возьмешь.

    Я подумал и решил, что все-таки Сева прав. Чтобы немного освободиться от сковавшего меня напряжения, нужно было именно прогуляться на свежем воздухе. И не сидеть же, в конце концов, один на один с отрубленной головой Пал Палыча Чуварова!!

    4

    Мы вышли на улицу и, ловко и не очень огибая лужи, направились прямиком к трамвайной остановке. На этот раз я надел шерстяные носки из собачьей шерсти (слышал, они здорово помогают при болезни костей) и сапоги, а посему откровенно наслаждался прогулкой.

    -  Надо будет Мусору позвонить, - буркнул Сева, снова натянувший шапочку на самый нос. Уши свои он не прикрыл, и они весело торчали, ярко контрастируя своей младенческой розова-тостью с трехцветной шапкой. - З-знаю я его. Ему не позвонить, сам ни за что не откликнется!

    -  И про голову спросить надо, - напомнил я, - может, она ему еще понадобится.

    -  Зачем? - Мы вошли в полупустой трамвай и сели на задние сиденья. Моя задница тут же запротестовала против такого холода, но я не обратил на ее протесты абсолютно никакого внимания, а стал объяснять:

    -  Вот, к примеру, есть такой праздник Хэл-лоуин. У них там в Америке принято на Хэл-лоуин вырезать голову, ставить внутрь свечку и…

    -  Стоп, стоп! Из чего вырезать? Как? - Сева заинтересованно посмотрел мне в глаза. После короткого описания непростой процедуры я продолжил:

    -  Ставишь, значит, внутрь свечку, зажигаешь и голову тыквенную выставляешь на улицу. Желательно ночью. И все, кто проходит мимо, жутко пугаются!

    -  И в чем смысл? - Для чересчур маленькой Севиной головы было очень сложно сообразить сразу. Пришлось популярно объяснять вновь.

    -  А еще вот какая штука на Западе есть, - встрял сидевший сбоку сухонькой старичок без бороды. - Конгресс называется! Это такой парламент, а сидят в нем конгрессмены!

    -  Засунь себе своих конгрессменов… - подключилась к разговору бабуля, сидевшая неподалеку, - фашист недобитый! Тут самим есть нечего, а он все про Запад!

    -  Сама коммунистка! - буркнул старичок, обращая к старушке пламенный патриотический взор. - Запоганила Россию своими семечками, а еще бесплатно, наверное, в государственном трамвае ездит!

    -  Ну, во-первых, это коммерческий трамвай, - вставил молодой контролер, - здесь платят все!

    -  Граждане! - воскликнула бабуля, ногой засовывая корзину с семечками под сиденье.