В вестибюле бурлила жизнь: школьники, явившиеся на экскурсию, толпились вокруг преподавателей; быстрым шагом проходили молодые художники с этюдниками под мышкой; множество переговаривающихся туристов обеспечивали натуральное вавилонское смешение языков.

Дилан сунул в окошко кассы десятицентовик.

– Два билета, пожалуйста, – с невинной улыбкой произнес он.

Блисс несколько смутилась. Она посмотрела на объявление: «Рекомендуемое пожертвование – 15 долларов». Ну, по-своему он прав. Рекомендуемое, а не обязательное. Кассир молча выдал им круглые метрополитеновские значки. Судя по всему, ему было не привыкать.

– Ты когда-нибудь бывала в храме Дендур? – поинтересовался Дилан, увлекая Блисс в северное крыло музея.

Девушка покачала головой.

– Нет. А что это такое?

– Стой, – скомандовал Дилан. Он осторожно прикоснулся к ее лицу. – Закрой глаза.

Блисс хихикнула.

– Зачем?

– Просто закрой, и все, – сказал он. – Поверь мне.

Блисс зажмурила глаза и прикрыла их ладонью, Дилан взял ее за руку и повел за собой. Блисс шла, спотыкаясь, ей показалось, будто впереди какой-то лабиринт, пока Дилан быстро вел ее вперед, несколько раз резко повернув. Наконец, даже не открывая глаз, Блисс почувствовала, что вокруг нее большое замкнутое пространство.

– Открой глаза, – прошептал Дилан. Блисс повиновалась.

Они стояли перед руинами египетского храма, здание было величественным и в то же время примитивным, контрастирующим со строгими современными пропорциями музея. Оно ошеломляло. Зал был пуст, лишь длинный канал огибал платформу с установленным храмом. Это было потрясающее произведение искусства, а от стоящей за ним истории и от того, что музей так педантично перевез и воссоздал его и теперь храм смотрелся здесь, на Манхэттене, как в родном ландшафте, у Блисс голова пошла кругом.

– О господи.

– Ага! – сказал Дилан с озорным блеском в глазах.

Блисс едва сдержала слезы. Никто и никогда не делал для нее ничего столь же романтичного…

Дилан посмотрел ей в глаза и потянулся к ее губам.

Блисс моргнула, сердце ее лихорадочно забилось от восторга. Она потянулась навстречу Дилану, подняв лицо для поцелуя. Он казался нежным и преисполненным надежды и отчего-то очень уязвимым из-за того, что не решался посмотреть ей в глаза.

Их губы встретились.

Тут-то оно и произошло.

Мир сделался серым. Блисс была в своем теле, но не в своем. Помещение вокруг нее сжалось. Весь мир съежился. Стены храма стали целыми. Она очутилась в пустыне. Она чувствовала на губах едкий привкус песка и ощущала спиной жар солнца. Несметное множество скарабеев, черных и белых, с жужжанием вылетело из двери храма. И Блисс закричала.

Дневник Кэтрин Карьер

10 ноября 1620 года

Плимут, Массачусетс

Сегодня Майлз Стендиш отправил отряд вниз по побережью, в Роанок, чтоб доставить туда лекарства, еду и другие припасы. Их не будет довольно долго, плавание займет две недели. У меня все сердце изболелось из-за того, что Джон уплывает с ними. До сих пор мы были в безопасности, но кто знает, надолго ли это? Никто не ведает. Дети растут быстро и радуют всех. Родилось множество двоен. У Эллертонов недавно появилась тройня. Ко мне приходила в гости Сюзанна Уайт, ее муж, Вильям, тоже отправился в Роанок. Мы сошлись во мнении о том, что это было благоприятное время. Благословение с нами

К. К

ГЛАВА 11

К тому моменту, как Шайлер добралась до белоснежного офиса доктора Пата на Пятой авеню, в башне из стекла и хрома, она все еще продолжала размышлять о словах Джека, сказанных после похорон Эгги.