– Тише, тише, – успокаивающе произнесла Блисс.

Бьюти продолжала громко, яростно подвывать и рычать на Блисс.

– Бьюти, ко мне! Тихо! Это Блисс, она мой друг, – сказала Шайлер и протянула руку к дрожащей собаке, чтобы погладить ее.

Но гончая не желала успокаиваться. Бьюти подскочила к Блисс и цапнула ее за лодыжку. Блисс вскрикнула.

– Бьюти, хватит! – прикрикнула Шайлер, рванув собаку за ошейник.

Откуда она взялась? Как она узнала о происходящем? Шайлер взглянула в умные черные глаза бладхаунда.

«Ты спасла меня», – подумала она.

– Что случилось? – снова спросила Блисс.

– Я не знаю. Я просто шла, а на меня кто-то напал сзади…

– Я услышала тебя, – сказала Блисс. Голос ее дрожал. – Я стояла там, у студии, ждала свою машину, услышала, как ты кричишь за квартал от меня, и побежала на помощь.

Шайлер кивнула, она все еще не отошла от пережитого. Сумка валялась на земле, все ее содержимое было рассыпано вокруг. Раскрытые книги мокли в лужах. Дареные новые джинсы лежали бесформенной грудой.

– Как ты думаешь, что это было? – спросила Блисс, помогая Шайлер собрать вещи и сложить в кожаную сумку.

– Я не знаю… оно выглядело… нереальным, – запинаясь, пробормотала Шайлер.

Она застегнула сумку и кое-как закинула на плечо. Девушка по-прежнему нетвердо стояла на ногах, но каким-то образом поводок Бьюти у нее в руках придал ей сил. Рядом с гончей она чувствовала себя более сильной.

Воспоминания о нападении уже начали тускнеть: темная фигура, сверкающие красные глаза, серебряные зрачки… и зубы, достаточно острые, чтобы пронзить кожу… клыки… такие же, как у нее… Но, ощупывая шею, Шайлер ничего там не нашла. Никакой раны. И вообще ни царапины.

Дневник Кэтрин Карвер

23 декабря 1620 года

Плимут, Массачусетс

Горе! Горе нам! Все, кто был в Роаноке, исчезли! Майлз и отправлявшиеся с ним мужчины никого не нашли. Жилища были разрушены, животные куда-то делись. Не было вообще ничего, кроме пустого участка. От поселения осталась лить одна-единственная табличка, прибитая к дереву. Джон показал ее мне. На ней было написано: «Кроатан». При виде ее у меня кровь застыла в жилах. Горе! Горе нам! Мы и вправду прокляты! Они здесь! Все погибло! Мы скорбим о наших родичах. Но мы должны защитить детей. Мы в опасности!

К. К

ГЛАВА 26

«Чепуха». Это было одно из любимых словечек Мими. Ее сумочка «Биркин» из кожи питона? Чепуха! Новый реактивный самолет ее отца? Чепуха! Вечеринка у Блисс Ллевеллин? Полная чепуха, детка! Вечеринка была самым надежным средством заставить кровь Мими течь быстрее. Мими оглядела забитую народом комнату. Почти все здесь были из Комитета, ну и еще отличная подборка восхитительно выглядящих образчиков Красной крови. Мими была рада, что убедила Блисс устроить вечеринку.

Обстановка в школе была слишком напряженной – экзамены середины семестра уже на носу, сбор всяких бумаг для вузов мотает нервы, да и после похорон Эгги до сих пор как-то грустно – в общем, всем надо было расслабиться. Блисс сперва колебалась и изводила Мими дурацкими мелочными тревогами типа: а кто вообще придет? А как быть с едой? А кто будет покупать пиво? А что делать с мебелью? А вдруг с ней что-нибудь случится? Там есть очень дорогие вещи! Ну и всякое такое. Она чуть не довела Мими до бешенства своим нытьем, и, в конце концов, Мими заявила:

– Предоставь это мне!

И вот так, быстро перехватив власть, Мими мобилизовала армию агентов по рекламе и специалистов по проведению мероприятий, чтобы преобразить трехэтажный пентхаус Ллевеллинов в место для вакханалии, укомплектованное субсидированным бесплатным баром (все равно алкоголь на них не действует!), командой фотомоделей, чтоб разносили на подносах закуски, с которыми можно долго не возиться (типа картофеля, фаршированного икрой, тимбале с лобстерами и коктейля из креветок), и множество ярких сумочек с полным набором роскошных косметических средств для купания.