Блисс распахнула дверь черного хода и оказалась в переулке, в небольшом темном закутке между двумя зданиями. Переулок между «Кварталом-122» и «Банком» был чашкой Петри воюющих культур: с одной стороны – ухоженные хипстеры в дорогих, сшитых по фигуре европейских нарядах, с обесцвеченными волосами, ниспадающими на жакеты расцветки зебры, а с другой – неряшливая группа заблудшей молодежи в потрепанной, рваной одежде. Но между двумя группами существовало шаткое перемирие, незримая граница, которую ни одна из групп не пересекала. В конце концов, все они здесь были курильщиками. Блисс увидела Эгги, та прислонилась к стене и болтала с двумя моделями.

Блисс покопалась в карманах своего полудлинного пальто от Марка Джейкобса (пальто было позаимствовано у Мими, в рамках создания нового имиджа) в поисках сигарет и вытряхнула одну из коробки. Нашаривая спички, девушка поднесла сигарету к губам.

Из темноты протянулась чья-то рука, предлагая ей огонек. Рука с другой стороны переулка. Впервые кто-то бросил вызов границе.

– Спасибо, – поблагодарила Блисс, подалась вперед и прикурила, кончик сигареты зарделся красным.

Сквозь дым она узнала парня, предложившего ей огонь. Дилан Бард, подобно ей переехавший из другого города. Один из учеников, кажущихся чужаками в Дачезне, где, подобно Степфорду, все всех знают еще с детского сада и уроков танцев. Дилан казался красивым и опасным в обычной своей потрепанной кожаной куртке мотоциклиста, грязной футболке и джинсах, усеянных пятнами. Ходили слухи, будто его исключили из нескольких частных школ.

Глаза Дилана блестели в темноте. Он со щелчком захлопнул крышечку зажигалки, и Блисс заметила на его лице робкую улыбку. Что-то было в нем такое – печальное, надломленное, трогательное… Его внешний вид в точности соответствовал самочувствию Блисс. Дилан подошел к девушке.

– Привет! – произнес он.

– Меня зовут Блисс, – сказала она.

– Конечно, ты Блисс, – кивнул Дилан.

ГЛАВА 4

Школа Дачезне располагалась в бывшем особняке Флудов на пересечении Мэдисон-авеню и Девяносто девятой улицы, в районе частных школ, напротив Далтона и по соседству со школой Пресвятого Сердца. Некогда этот особняк служил домом Розе Элизабет Флуд, вдове капитана Армстронга Флуда, основателя компании «Флуд ойл». Трех дочерей Розы воспитывала и обучала бельгийская гувернантка, Маргарита Дачезне, и когда все три дочери погибли во время злосчастного затопления «Эндевора», убитая горем Роза вернулась на Средний Запад, а дом завещала мадемуазель Дачезне, дабы та могла исполнить свою мечту и основать школу.

Чтобы преобразовать дом в школу, сделать пришлось не так уж много: согласно условиям завещания, всю мебель и отделку помещений надлежало тщательно сохранять, а потому всякий, входя в здание, словно бы переносился в прошлое. Над мраморной лестницей по-прежнему висел портрет трех наследниц состояния Флудов кисти Джона Сингера Сарджента: они словно приветствовали гостей на великолепной лестничной площадке. В бальном зале, окна которого выходили на Центральный парк, висела хрустальная люстра в стиле барокко, а в фойе до сих пор стояли диваны «Честерфилд» и антикварные пюпитры. Начищенные до блеска латунные подсвечники были теперь приспособлены под электрические лампочки, а скрипучий пульмановский лифт по-прежнему работал (хотя пользоваться им дозволялось только преподавателям). Очаровательная мансарда была преобразована в центр искусств, с печатным прессом и литографской машиной, а расположенные на нижнем этаже гостиные приютили у себя полностью оборудованные театр, гимнастический зал и столовую. Вдоль коридоров, оклеенных обоями с изображениями геральдических лилий, выстроились теперь металлические шкафчики, а в спальнях на втором этаже разместились кабинеты для занятий по гуманитарным предметам.