После обеда дамы, пританцовывая на ходу, проследовали в зал, где играл оркестр. Это был подлинный парад красоты, молодости и богатства. Ни один трансокеанский лайнер не видел столь ослепительного зрелища. Дамы в небрежно накинутых на пудреные плечи палантинах из самых отборных мехов, драгоценной старинной парчи и уникальных китайских вышивок блистали великолепными диадемами и аграфами. При малейшем их движении зал так и искрился драгоценными камнями. У фоторепортеров работы было по горло.

Директор Хенрики принимал гостей от имени пароходной компании, с любезной улыбкой выслушивая бесчисленные комплименты: никогда еще не было такого парохода, такого капитанского обеда, такого бала! Хенрики благодарил на двенадцати языках.

Двигатели «Космоса» мощностью в шестьдесят пять тысяч лошадиных сил довели скорость до двадцати двух — двадцати трех узлов. Корпус его дрожал.

Туман еще не вполне рассеялся, но с каждым часом он все больше редел. Видимость была хорошая. Часов около девяти с левого борта заметили огни рыбачьей шхуны; это было судно «Архангел Гавриил» из Сен-Мало. «Архангел Гавриил» морзянкой просил сообщить своей пароходной компании, что у него на борту все благополучно. С того дня, как «Космос» потерял из виду берега Ирландии, это было первое судно, которое он встретил на своем пути.

В девять часов Терхузен вызвал к себе на совещание своих помощников: было получено несколько радиосводок о появлении льда. Терхузен и старший офицер Халлер начертили точный план его вероятного дрейфа. Большинство ледовых полей проходило стороной, на их курсе встречалось лишь одно, то, о котором сообщил Кап Рейс. Оно протянулось на пятьдесят миль в длину и десять в ширину. Они вычислили, что дойдут до него часов в одиннадцать, если им вообще доведется с ним встретиться.

Терхузен явно не испытывал ни малейшего страха перед этим полем. Плавая тридцать лет по Атлантике, он знал, что от Ирландии до побережья Штатов можно не встретить не только ни одного айсберга, но даже парохода, так беспределен океан. Он всего раз потерпел легкую аварию во время шторма; зато лет десять назад прославился на весь мир благодаря мужественному спасению экипажа итальянского грузового судна «Минерва», дрейфовавшего по взбесившемуся океану. Два дня и две ночи его пароход не отступал от остова разбитого судна, пока не поднял на борт всех — до единого человека. В ту пору он командовал «Линкольном». Газеты напечатали о нем восторженные статьи, и Терхузен получил один из высших итальянских орденов. Этот знак отличия он иногда надевал по воскресеньям, чтобы доставить удовольствие своим дочкам.

Да, Терхузен не испытывал страха. Не для того компания доверила ему самое большое, самое быстроходное судно, к тому же непотопляемое, чтобы он застопорил машины, едва только где-то поблизости появится айсберг. Он отлично понимал, как возрастет престиж компании, если «Космос» в первом же рейсе перекроет все рекорды скорости. Во всяком случае, он решил воспользоваться штилем и всю эту ночь мчаться на всех парах, пока видимость более или менее хорошая. Ведь вполне возможно, что завтра утром они окажутся в густейшем тумане. Он дал приказ обоим младшим офицерам поочередно дежурить на мостике вместе с вахтенным, потому что четыре глаза видят лучше, чем два.

После совещания Хенрики вместе с Шеллонгом, как были во фраках и лакированных туфлях, так и спустились в машинное отделение. Однако перед кочегаркой они натянули на себя робы.

«Космос» делал двадцать четыре узла.

— Мы идем на мощности в семьдесят пять тысяч лошадиных сил, — объявил главный механик и подмигнул: — У нас в запасе еще пятнадцать тысяч, но на большее я пока не отваживаюсь.

— Главное для нас сейчас — проскочить! — усмехнулся Хенрики. — В каждом деле нужно и немного везенья.