Мелькнул ослепительный луч света, и волна теплого воздуха вдруг окутала нас, подобно взрыву. Растаявший ноздреватый снег забурлил лужицами у моих ног.

Горячая вода? Откуда? Я заставила себя открыть глаза и огляделась. Я не верила сама себе: снега вокруг не было. Долина, окруженная горными вершинами, была свободна от снежного обвала, и только пар поднимался над теплыми лужами. Мы были спасены невесть откуда взявшимся массивным вторжением весенней оттепели, таяния снегов.

– Да это просто волшебство! – в изумлении воскликнула я. – Если только не извержение вулкана! Но какое совпадение!

Юноша в голубом лишь кивнул. Наивная, и тогда я не догадалась, что это дело его рук!

Мы стали подниматься вверх, уходя из опасной долины, ибо вода все скапливалась и скапливалась в огромной чаше, и вскоре мы увидели внизу под собой блестящую гладь озера.

Я ехала верхом на Хинни, а Белянка бежала рядом. Это был долгий, но счастливый подъем. Когда мы поднялись на верхнюю тропу, потянуло морозным сквозняком. Из глубины расселины вынырнул снежный демон и приблизился к нам.

– Ю‑о‑о‑о! – дико вскричал он и швырнул в юношу ледяную глыбу. Но Хинни успела выскочить вперед, загородив его. Удар пришелся по ее передним ногам, они вошли в глыбу по колени, и Хинни застонала от боли. Я мигом соскочила с ее спины.

Маленький Юноша заговорил тихо, длинно и монотонно, и демон, растекшийся паром, улетел прочь. Юноша подошел к Хинни, которая с поврежденными коленями лежала на боку.

– Этот удар предназначался мне, – сказал он. – Хинни, я не смогу полностью исцелить тебя. Колени – самое трудное для лечения, но я сделаю все, что смогу.

Он сыграл несколько тактов на своей гармонике, в унисон ей пропев: «Колени Хинни, разморозьтесь!» – и ноги Хинни освободились от льда. Кобылка вскочила, ноги ее чуть заметно дрожали в коленях, мне показалось, что даже шерсть на них поблекла. Конечно, Хинни могла ходить, даже быстро бегать, но виртуозные маневры теперь были выше ее возможностей.

И тогда я наконец поняла то, что должно было открыться мне, неразумной, давным‑давно. Я обернулась к Маленькому Юноше и в упор спросила:

– Ты – колдун?

Он строго, даже как‑то скорбно взглянул на меня, кивнул.

– Но ведь я не скрывал этого, – сказал он тоном провинившегося дитяти, которого поймали на какой‑то шалости. И вид у него был такой пристыженный, что мне стало смешно.

Я обняла его за хрупкие плечи, успокоила, как только могла. Как старшая сестра.

– Я прощаю тебя, – сказала я великодушно, – но не играй магией бездумно, иначе ты привлечешь к себе внимание какого‑нибудь Адепта!

Он никак не отреагировал на это мое предостережение. Теперь мне становится стыдно, когда я вспоминаю, как, в моем невежестве, я поучала его.

Мы сели на лошадей и стали медленно покидать горы. Медленно – потому что щадили пораненные колени Хинни и ослабевшую в неволе Белянку.

Но вот наконец‑то мы спустились в уютную долину и решили в ней заночевать. Пустили лошадей пастись. Хинни держалась рядом с Белянкой, заботливо, как мать, поглядывая на нее, и я не беспокоилась за малышку: она находилась под надежным присмотром.