— Почему я должна принимать от вас помощь?

— Да потому, что я вас об этом прошу, — более мягко произнес он.

По дороге, идущей низом вдоль террасы, они вышли к границе поместья.

— Давайте вернемся.

— Нет, я не хочу видеть всех этих людей, хочу побыть одна.

— Я вас оставляю.

— Нет, вас я не имела в виду.

Она схватила его за руку.

— Пройдемся еще немного. До Жербетты.

Тавернье удивленно на нее посмотрел. Сколько же противоречий таится в этой девочке!

— До Жербетты?

— Это лачуга, где я играла в детстве. Она наполовину ушла в землю, там прохладно. Туда складывают люцерну для кроликов, старый инструмент. Давно я там не была.

Они спустились через виноградник вниз по склону и оказались перед едва поднимавшейся над землей небольшой черепичной крышей. Обогнули ее. Заросшая ежевикой и травой крутая тропинка вела к запертой двери. Ударом плеча Франсуа открыл ее, сорвав заржавевший замок. Небольшое помещение было до половины завалено сеном. С балок свисали клочья паутины.

— Не слишком-то красиво. В моих воспоминаниях здесь было много просторнее.

Франсуа снял пиджак и расстелил на сене.

— Прилягте. Очаровательный уголок!

— Не смейтесь. Здесь я пряталась, когда Руфь пыталась научить меня немецкому. За кормушкой, которую вы видите, есть свободное пространство. Сколько игр мы тут затевали!

Присаживаясь рядом с ней, он заметил:

— Какой вы еще ребенок!

Лицо Леа мгновенно утратило свою детскость и приобрело дразнящее выражение. Вытянувшись, закинув руки под голову и вызывающе выпятив грудь, она поглядывала на Франсуа из-под полуприкрытых век.

Франсуа усмехнулся.

— Не кокетничайте со мной. Иначе я сразу же перестану вести себя, словно старший брат…

— Разве не такой вы меня любите?

— И такой, и другой…

— Перестаю вас узнавать. Вы — и вдруг такой здравомыслящий!

— Не люблю служить заменой.

— Что вы хотите сказать?

— Сами прекрасно знаете.

— Ну и что? Если мне так нравится? Я думала, мы похожи. Неужели вы меня не хотите?

Одним рывком он оказался на ней, задрал юбку и охватил ладонью влажный треугольник.

— Дрянь, я тебе…

Закончить он не успел. Вцепившаяся в его шею Леа впилась губами в его губы.

— Хочу покурить.

— Это было бы неосторожно, — доставая пачку американских сигарет, заметил Франсуа.

Они курили молча. Нагие, с прилипшими к их потным телам травинками, со сплетенными ногами. В лачуге было почти темно.

— Нас начнут искать.

Не отвечая, она встала, надела траурное платье и, смяв в комок белье и чулки, сунула их под камень, отряхнула волосы и вышла, неся башмаки в руке.

Не оглядываясь, пошла она в Монтийяк, и лишь на полпути ее догнал Франсуа. Молча поднялись они на террасу. В тени глициний сидела Камилла. Увидев Леа, вскочила и обняла.

— Где ты пропадала?

— Мне ничто не угрожало, я была с другом.

Камилла мягко улыбнулась.

— Лоран и Адриан уехали. Они жалели, что не повидали тебя перед отъездом.

В жесте Леа была покорность судьбе. Положив руки на горячую каменную ограду террасы и наклонившись вперед, к долине, она смотрела, как за холмом Верделе опускается красный солнечный диск.

Она не слышала, как попрощался уезжавший Франсуа, как звала ее Камилла. Чуть позже до нее донесся шум включенного двигателя. И снова все стихло.

Долетевший с моря ветерок растрепал ее волосы, загорелись первые звезды.