Наконец Элинор неохотно решила, что нужно поскорее уехать из Паласио. Ей поначалу пришло в голову, что Мигел ее уволит, но она отмела эту мысль. Ему понадобятся ее услуги до тех пор, пока Карлота не выйдет замуж, А уж тогда, захочет он или нет дальше пользоваться ее услугами, она все равно вернется домой. А вернувшись, вскоре забудет красивого графа, который только и делал, что очаровывал или нагонял страх. Страх… Девушка невольно вздрогнула. Никогда в жизни она не пугалась сильнее, чем несколько минут назад, когда он стоял так близко, вне себя от гнева оттого, что она посмела дотронуться до портрета его жены.

Разумеется, Карлота заметила непривычную изможденность Элинор.

— Ты плохо себя чувствуешь? — ее глаза внимательно изучали лицо Элинор. Карлота нахмурилась. — Ты плакала, — заявила она прямо, не замечая, что поступает нетактично.

— У меня болит голова, — солгала Элинор. — Ничего, пройдет, когда выпью чаю.

Карлота яростно покачала головой:

— Дело не в головной боли. Ты не получила плохих известий из дома или что-нибудь в этом роде?

Элинор заставила себя улыбнуться:

— Нет, Карлота, не получила. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я уже сказала, что поправлюсь, когда выпью чаю.

— Но…

— Достаточно, Карлота… — Тихий голос воспитанного человека перебил девушку. Они одновременно подняли глаза и увидели Мигела. Он вошел через открытую балконную дверь. — Элинор сказала, что у нее все в порядке.

Карлота вспыхнула от упрека в его голосе.

— Прости, Мигел. — И весело спросила, будто пытаясь его смягчить: — Ты выпьешь с нами чаю?

Элинор не смотрела на графа. Но, не услышав ответа на вопрос Карлоты, она наконец подняла глаза и слегка покраснела. Рука с чайником слегка дрогнула, и она чуть не пролила чай на стол. Мигел встретился с ней взглядом, и она с огромным изумлением поняла, что в нем нет ни капли враждебности.

— Да, — сказал он, подходя к столу, — конечно, я выпью с вами чаю.

Трудно поверить, что меньше часа назад произошла дикая сцена на чердаке. Так естественно вел себя Мигел! Радуясь такому превращению, Элинор не заметила, что за естественностью таились отчуждение и надменность. К концу чаепития она начала это понимать, уловив, что ее высокородный работодатель собирается постепенно поставить ее на свое место — место обычной служащей. Элинор признавала, что он прав. Но в то же время девушке хотелось отомстить, пусть даже защищая себя, — гордость не позволяла ей открыть свои чувства.

С каждым днем атмосфера в Паласио становилась все прохладнее. Элинор удавалось скрыть, как она страшно несчастна. Помогли приготовления к свадьбе Карлоты, где Элинор предстояло быть главной подружкой невесты. Платье Карлоты шили в самом престижном и модном ателье Лиссабона, как и платье Элинор. Церемония бракосочетания должна была состояться в столичном соборе. В Паласио все было готово к приему многочисленных гостей.

— Столько работы, и все ради меня! — Карлота, взволнованная и покрасневшая от счастья, указала на фасад Паласио, где рабочие устанавливали дополнительное освещение. Все сады будут освещены. К ветвям деревьев прикреплялись несколько сотен цветных огней. Фонтанам предстояло стать цветными, а для музыкантов строили декоративное возвышение. — Какой у меня чудесный брат!

Элинор с улыбкой повернулась к девушке:

— Да. Он и вправду чудесный, Карлота. — Элинор не заметила, что ее губы слегка вздрогнули, но Карлота увидела это и нахмурилась.