— Может, Санчесу показалось, что я потерял надежду, — задумчиво признался он, когда она замолчала. — Но ведь я знал, что ты все равно меня любишь! — Он нежно посмотрел на Элинор. — Ты должна была знать, дорогая, — я так легко не сдаюсь.

— Мне это действительно показалось странным, но я подумала, возможно, дело в… гордости… — Она замолчала, сообразив, что сказала лишнее.

— Гордость никогда не остановила бы меня, глупышка. — Его тон изменился, и она прикусила губу. Но он не дал ей извиниться, а с жаром поцеловал. И сразу исчезло напряжение этих нескольких месяцев, месяцев безнадежности. Ведь им казалось, что у них впереди лишь длинные годы одиночества. А теперь они наконец были вместе, в объятиях друг друга!

Мигел взял ее за руку и повел к дивану. Он обнял ее и усадил к себе на колени.

— Когда Дора уехала отдыхать, — сказал вдруг Мигел, — я действительно подумал, что она гостит у подруги. Так что можешь себе представить, что я чувствовал, услышав ее признание в неверности. Как ты знаешь, мне пришлось принять ее условия… — Он замолчал, и на его лице вновь появилось жестокое, сатанинское выражение… но почти сразу исчезло, и Элинор поняла, что видела его в последний раз. — Мне, Мигелу де Каштру, объясняли, что я должен делать! Но иначе разоблачили бы Карлоту и запятнали доброе имя семьи. Тогда я понял, что ненавижу Дору, ненавижу всем сердцем и больше никогда не хочу ее видеть. Я понимаю, что, вернувшись, вел себя как сумасшедший. Бедная Карлота была в слезах, но я не мог рассказать ей ничего.

— Я чувствовала какую-то тайну, — открылась ему Элинор, — но сначала строго запретила себе вмешиваться в чужие дела.

— Ты увидела, как Жулия забирает драгоценности из комнаты Доры. Она мне сказала об этом. Дорогая моя, любимая, я понимаю, что мы оба оказались в безнадежной и несчастливой ситуации. Но теперь все кончено. — Его губы, мягкие и нежные, не уставали целовать ее. — Когда ты сможешь вернуться, милая?

— Я должна работать еще два месяца…

— Два месяца! — Он протестующе покачал головой. На миг она заметила, какой жесткой стала линия его губ. — Думаю, не стоит, дорогая. Мы уже потеряли достаточно времени. Ты понимаешь, что уехала семь месяцев назад?

Она кивнула:

— Семь месяцев и три дня. Но я не могу подвести директора, милый. Я нарушу профессиональную этику, если уволюсь, не предупредив заранее.

Наконец он согласился, но сказал, что эти два месяца будет проводить в Англии все выходные. Элинор взяла его руку и прижала к своей щеке.

— Санчес думает, что это он помог нам встретиться. Кажется, он считает, что должен меня отблагодарить. Но это смешно. Зато теперь он счастлив, и мы не должны дать ему узнать, что ты собирался поехать в Англию и увидеться со мной.

— Я никому не позволю думать, что у меня не хватило мужества поехать и найти мою девушку!

— Пожалуйста, Мигел, милый! — умоляюще воскликнула Элинор. — Он будет так разочарован, если узнает, что это не его рук дело.

Мигел недовольно нахмурился. Но разве он мог отказать в просьбе своей любимой?

— Очень хорошо, — нехотя согласился граф. — Пусть думает, что это он помог нам встретиться.

И он опять привлек к себе Элинор, и она с удовольствием бросилась в его объятия и подставила губы для поцелуя.

Немного погодя Мигел послал за горничной, чтобы та показала Элинор ее комнату. Комната находилась в передней части дома, и Элинор ахнула, когда вошла в нее.

— Тебе нравится?

Мигел подошел к ней, обнял за плечи, и они вместе подошли к окну, выходящему на южную сторону.