— Две недели назад. Она не погибла сразу. Единственная из троих. И сумела позвонить Мигелу из больницы. Но, хотя он помчался туда немедленно, уже не застал ее в живых. Он организовал похороны, и ему опять пришлось уехать. Он теперь там… чтобы заняться имуществом Доры. Дом был, очевидно, оформлен на ее имя, но Мигел нанял адвоката, чтобы его передали молодой супружеской паре, которая работала на Дору и Лоренсо…

— Как великодушно со стороны Мигела отдать дом.

— Эти люди очень бедны. Они жили в лачуге. Думаю, они каждый день ставят свечки святому Николаю, святому Андрею и остальным, — закончил он на самой жизнерадостной ноте с момента своего приезда.

— Вы приехали сюда, чтобы рассказать мне все это, — произнесла Элинор после долгих раздумий. — Но Мигел… он приедет?

— Я спросил его, как только он сказал о смерти Доры. Он казался ужасно мрачным. Говорил, что вы никогда его не простите за то, что он так плохо с вами обращался…

— Плохо со мной обращался?

— Обманывал вас. Он сказал, что этому нет оправдания, он должен был вам довериться. И еще он сказал, что ужасно вас обидел, так легко отпустив…

— Но ему пришлось… ведь жена отказалась дать развод. Он знал, что для нас нет будущего. Он не должен себя винить.

Санчес пожал плечами:

— Мигел сказал, что теперь вы не сможете его любить. Может, он наконец передумает, но я хотел помочь вам встретиться. Поэтому сказал Карлоте, что мы приедем сюда и все вам расскажем. Но сегодня утром она проснулась с сильной простудой и головной болью. Я решил отложить поездку, но она настояла. Карлота считает: было бы прекрасно, если б Мигел, вернувшись, застал вас в Паласио. Поэтому я здесь. В полночь я лечу в Португалию. Вы со мной?

— Он думает, что я не люблю его? — недоверчиво переспросила Элинор. — Но ведь он знает, что я никогда не смогу разлюбить его.

— Вы мало писали Карлоте. Она упомянула Мигелу об этом. Кажется, он подумал, что вы решили выбросить из головы Паласио и его обитателей.

Элинор ошеломленно покачала головой. Она была озадачена нежеланием Мигела приехать к ней. И решила, что его, должно быть, удерживает гордость. Элинор ощутила странное разочарование, но не могла из-за собственной гордости отказаться от надежды на счастье.

— Когда он вернется? — спросила она.

— В субботу днем.

— Значит, я посмотрю, есть ли рейс в это время. Я не хочу быть там, когда он вернется… то есть приехать раньше, чем он. Мне не годится появляться в Паласио в его отсутствие. — Она подняла руку, пресекая попытку Санчеса возразить. — Не годится, — настойчиво повторила Элинор. — Если есть рейс, я приеду в Паласио к чаю. Так я и сделаю. Если будет нужно, остановлюсь в Лиссабоне. — Понедельник и вторник еще школьные каникулы, так что она успеет в школу к среде.

— Значит, вы не поедете со мной сегодня?

Она покачала головой:

— Завтра я должна быть в школе, Санчес. Но в любом случае я не хочу приехать туда раньше Мигела.

Сады Паласио блистали экзотическим великолепием поздней весны. Сочно зеленели луга и виноградники. Холмы за Синтрой поражали необычным синим цветом, как и рассказывал Мигел. Элинор остановила такси, немного не доезжая до места. Ей надо было привести в порядок свои мысли и приготовиться… к чему? Прошло около трех недель со дня смерти Доры. Едва ли прилично отправляться на встречу с Мигелем, сказала она себе и замедлила шаг.