Кракен содрогнулся и, осушив свой бокал, умолк, разглядывая осадок на дне, будто сокрушался, что наговорил так много.

— Это большая потеря — гибель Себастьяна… — промолвил Сент-Ив. — Дорого бы я дал, чтобы узнать, что сталось с его тетрадями, не говоря уже о прочем.

Кракен шумно высморкался в ладонь, поднял стакан и уставился сквозь стекло на газовую лампу, словно размышляя о природе пустоты. Сент-Ив, прошествовав к стойке, тут же распорядился повторить. Трактирщик нацедил еще две пинты, а в промежутке подцепил себе немного пюре обугленной колбаской и отправил все это по назначению, зажмурившись и громко причмокнув от удовольствия. Сент-Ив вздрогнул. Всего часом ранее горячая колбаска представлялась ему райским лакомством, но теперь, успев проглотить четыре штуки, ничего отвратнее он и вообразить бы не смог. Размышляя об изменчивости аппетита, он отнес два бокала к своему столу, попутно заметив через распахнутую входную дверь, что дождь уже стих.

Кракен встретил его с нетерпением во взгляде и, почти сразу управившись с половиной своей пинты, отер пену с губ рукавом рубашки. Сент-Ив терпеливо ждал.

— Нет, сэр, — наконец ответил Кракен. — Не о тетрадях я сожалею, говорю вам.

Тут он смолк.

— Не о них? — с интересом переспросил Сент-Ив.

— Нет, сэр. Не о паскудных бумажках. Будь прокляты его бумажки. Они писаны кровью, каждая из них. Пропади они пропадом.

Сент-Ив усердно закивал, подбадривая его.

Кракен перегнулся через стол, тыча пальцем в Сент-Ива; коробчонка с приправами болтается у лица, словно гондола полуспущенного воздушного шара.

— Та самая штуковина, — прошептал Кракен, — вот с нею бы я точно покончил.

— Штуковина? — подался вперед Сент-Ив.

— Та штука, в коробке. Я своими глазами видал, как она подняла дохлую собаку с пола и заставила плясать на потолке. Но это еще не все… — Кракен говорил так тихо, что Сент-Ив едва улавливал смысл его слов за галдежом паба. — Мертвецы, которых мы привозили с Тьюи Шортом. Они не раз и не два выходили оттуда на собственных ногах.

Кракен помолчал для пущего эффекта и, опрокинув в себя оставшиеся полдюйма эля, со стуком вернул бокал на дубовую столешницу.

— Нет, сэр. Бумажек мне ничуть не жаль. Вот спроси меня кто, я бы ответил, что Нелл безвинна, как фарфоровая кукла. Я всем сердцем любил молодого хозяина, и слезы лью, как помыслю, что его сынишка остался в итоге без отца, но, богом поклянусь, вся заваруха шла супротив природы, так? Стыд и позор, что Нелл не шлепнула треклятого доктора, как только застрелила братца. Вот о чем я сожалею, короче.

Кракен уже было привстал, покончив с речами, но Сент-Ив, хотя и потрясенный кое-какими деталями рассказа, вцепился ему в руку.

— У меня записка от капитана Пауэрса, — произнес Сент-Ив, пододвигая Кракену скомканное послание, — где он просит меня встретиться с кем-то на Лестер-сквер сегодня, в половине девятого.

Кракен заморгал, через плечо оглянулся на дверь и обвел паб настороженным взглядом, прислушиваясь к общему гулу.

— Все так и есть, — сказал он, усаживаясь. И снова подался вперед, к Сент-Иву. — Я тут налетел на капитанова приятеля, там, на Ковент-Гарден, у рынка это было, дня три тому. Тогда-то он и помянул…

Замолчав, Кракен многозначительно сощурил глаз.