- Но ты же их видел, в их среде вращаешься, неужели даже смутно не можешь припомнить, кто такие?

- Нет, зелень поганая, соски. Скоро из утробы матери прямо в рэкет уходить начнут.

- Конечно, есть у кого учиться.

- На такой беспредел я бы не пошел!

- Способный ученик всегда перерастет учителя.

- Послушайте, не надо к врачу. Кажется, я отошел, поеду домой.

- Вести машину сможешь?

- Да, я не хочу вас обременять.

- Я тоже. Хороший ты парень, Артур.

- Вы тоже. Может, когда-нибудь встретимся?

- Возможно. Но лучше не надо. Прощай, медвежатник Артур. Кстати, имя той бабы не упоминалось?

- Точно сказать не могу, но кажется, ее называли Булкой или Белкой. Покедова.

* * *

В восемь часов вечера я стоял посреди улицы и решал, куда мне двигаться. То ли в сторону дома, где меня могла подстерегать засада. То ли на дачу Чистова, где таилась опасность в лице его младшей дочурки. Задача эта была настолько трудная, что я оказался в баре. Заказав триста граммов чистой, я в придачу получил апельсин. Вот это сервис! Вот первые плоды нового времени. От злости я выпил сразу половину и откусил цитрусовый плод на манер яблока. Новые русские средней руки, одинаково одетые, очень напоминали стаю турманов. Их подруги совсем не походили на голубок. За всех не ручаюсь, но добрая половина не владела и третьей частью словарного запаса незабвенной Эллочки Щукиной. Весело порхали малолетние проститутки под недремлющим оком крутых "пастухов". Одна из них припарковалась рядом.

- Меня зовут Тома. - Она замечательно гнусно пыталась кокетничать. - Я пью шампанское, хи, обожаю шампанское.

- А я водку, тоже люблю.

- Мужчина, закажи мне шампанского. - Она пыталась прижаться ко мне молодым, но уже мерзким телом, невольно я отшатнулся и позвал:

- Парень, подойди.

- Я не парень, я бармен.

- Учту, налей ей, просит шампанского.

- Сколько?

- Не знаю, пусть сама скажет.

- Полный бо-окал.

Потаскушка дула свое вино, неуклюже интересуясь моим финансовым потенциалом. Допив свою водку, я встал и пошел к выходу.

- Мужчина, вы куда?

- Домой.

- А кто заплатит за шампанское? - заорала она через весь зал.

- Тот, кто его пьет, - так же громко ответил я. - Пока, Тома из дурдома.

Уже в гардеробе, надевая куртку, я услышал из зала хохот, видимо, мой тонкий юмор был оценен. На выходе, поджидая меня, стоял сутенер. Только бы не из бывших омоновцев.

- Тебя что, сучонок, давно не били? - делово и конкретно спросил он.

- А чё? - непонимающе спросил я, сильно втыкая ствол артуровского "мушкета" ему под ложечку.

Наверное, подумав, что уже мертв, качок упал молча, без признаков жизни. Дальше здесь задерживаться не стоило, поэтому я вышел на улицу. Повалил мокрый холодный снег, и на душе было паскудно, как у жаждущего Франсуа Вийона. Как быстро наше общество превращается в скотный двор, причем добровольно и с удовольствием.