- Ищу я, братцы, одного человека, говорят, сюда частенько захаживал.

- Кто такой? - живо заинтересовался тот, что постарше. - Как имя, фамилия, какой из себя?

- Каким он теперь стал, я не знаю, а вот зовут его Гриднев Женя.

- Профессор, что ли? Так ведь он копыта откинул, его все время Михеич обслуживал, он часто к нам приходил, то с бабами, а то и один.

- А как мне поговорить с Михеичем?

- На том свете, он еще раньше профессора кувыркнулся, а с лета его обслуживал я, обедать он приходил каждый день, потому что работал неподалеку, а вот ужинал редко, только по воскресеньям. Последний раз он у меня ужинал, а на следующий день, в обед, не пришел. К вечеру мы узнали, окочурился профессор.

- А ты не помнишь, в тот последний вечер он был один или с женщиной? Может быть, здесь кого-нибудь снял?

- Ясно, какой ты майор КГБ, ну да нам скрывать нечего. Профессор, насколько я помню, пришел один. Я, конечно, могу ошибаться, времени-то прошло более трех месяцев, но мне кажется, это было именно так, он пришел один, а уже здесь прикадрил телку.

- Ты не помнишь, какая она была из себя, черная, белая, высокая, маленькая? Толстая или, наоборот, худая?

- Сейчас трудно вспомнить, мне кажется, это была высокая темная бабенка. Что я помню хорошо, так это яблоко.

- Яблоко? Какое яблоко?

- У них на столике лежало здоровенное красное яблоко.

- Спасибо, мужики, вы меня здорово выручили.

Яблоко, вот оно что. Теперь понятно и козе, что работала одна и та же брюнетка, это видно по почерку. Самое время нанести визит вежливости заведующему отделением сосудистых заболеваний товарищу Семену Менделевичу. Время уже позднее, и на работе его уже нет, а времени у меня более чем достаточно, не грех еще раз утвердиться в своих догадках.

В Первом Железнодорожном тупике седьмой дом бывшего зубного техника Кислицкого выгодно отличался от своих собратьев. На мой тактичный звонок тут же грубо ответила злющая овчарка. На ее клич вскоре вышел хозяин, здоровенный бородатый цыган.

- Чего надо? - спросил он.

- Мне бы господина Кислицкого.

- Нет Кислицкого, умер совсем.

- Какая жалость, а вы кем ему приходитесь?

- Послушай, тебе какая разница, брат я ему, понимаешь.

- Понимаю, - согласился я, садясь в машину.

- Подожди. Куда торопишься? Ты по какому делу? Я ведь тоже зубной мастер и тоже принимаю на дому.

- Мастер в смысле разового удаления всей челюсти?

- Зачем обижаешь, нехорошо говоришь, я уже десять лет работаю.

- Первый раз вижу цыгана-зубника.

- Кто тебе сказал, что я цыган? Арутюнян я, есть разница? Ашот меня зовут. Что ты хочешь?

- А вы хорошо знали Кислицкого?

- Ты спрашиваешь глупые вещи. Как я мог плохо знать Броника, когда он был моим начальником? Что ты про него хотел знать и кто ты такой?

Мне ничего не оставалось делать, как объяснить ему суть проблемы. Бородатый армянин долго сопел, соображая, можно ли мне верить, потом открыл дверцу и сел рядом.

- Покажи свои корочки, дорогой, извини, но сегодня злых людей много. Документы у тебя правильные, пойдем в дом Броника. Нехорошо с хорошим человеком на улице разговаривать.

- Но только на секунду, - зная армянское гостеприимство, предупредил я, - мне еще два часа домой добираться.

- Конечно, - сразу же усаживая меня за стол, согласился Ашот, - так что ты хочешь знать, конкретно?

- Я хочу знать, где был Бронислав Кислицкий накануне своей смерти.

- Зачем это тебе?

- Возможно, я найду человека, который способствовал его смерти.

- Почему ты думаешь, что его убили?

- Да потому, что произошло несколько аналогичных случаев и всегда накануне фигурировала высокая брюнетка.

- Вот теперь я понял. Зачем нервничаешь, дорогой, нервные клетки восстанавливаются очень плохо.