— У меня перед глазами такой высокий образец жилья — дом и квартира твоих родителей, что я уже начал комплексовать и теперь просто обязан сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как-то соответствовать.

— Только, пожалуйста, не перенапрягайся и не переборщи — никакого антиквариата. Я с детства несколько перекормлена раритетами и хочу сделать собственный дом совсем в другом стиле. А все эти царские палаты с замысловатыми наворотами я терпеть не могу…

По выражению его лица я поняла, что он не ожидал от меня такого заявления.

— Я был бы безумно счастлив предложить тебе подобные навороты, но, к моему великому сожалению, о подобной роскоши остается только мечтать. Все ваши комоды или козетки во Франции стоят целое состояние.

Было ясно — начинают намечаться некоторые противоречия. Пока только во вкусах. Ну, да ничего, переживем, лишь бы — не антагонистические.

Он уехал, а я начала готовиться к отъезду, собирая по списку многочисленные справки и бумаги. Все действительно «стало вокруг голубым и зеленым», ведь я впервые была влюблена и поэтому так счастлива, что меня не раздражали даже рогатки советской бюрократии.

И тут я поняла, что жду ребенка. Мне было двадцать два года, я была абсолютно здорова, замужем, но об этой перспективе совершенно не задумывалась — мне казалось, что я приняла все меры предосторожности, — и вот…

Это известие оглушило меня, оно не соответствовало моему внутреннему настрою, оно выбивалось из общего размеренного ритма, заставляло думать о том, что теперь придется подчинять жизнь каким-то новым правилам, о которых я имела смутное представление.

Трудно понять, почему эта новость вызвала у меня все что угодно, кроме радости; скорее всего, я была к этому просто не готова. Мне было стыдно признаться в этих безрадостных мыслях матери — мы никогда не обсуждали с ней интимные темы. Я не решалась заговорить об этом даже с подругами, считая, что это — моя аномалия. Я ведь не знала, что через такое состояние проходят почти все женщины, когда перспектива стать матерью вдруг неожиданно сваливается на них.

Все начиналось совсем не так, как представлялось… Было непонятно, как же теперь сложатся наши отношения, ведь мы и без этой сногсшибательной новости еще не успели привыкнуть, узнать друг друга, а уже нужно было думать о новой жизни, которую мы совсем не ждали и которая так нарушала нашу собственную.

Это известие застало врасплох и Виктора — у него было столько планов для нас обоих: и поездка в Алжир, и зимний отдых на горнолыжном курорте в Альпах, и много более мелких, связанных с устройством быта и меблировкой новой квартиры. Но, как человек хорошо воспитанный, услышав от меня по телефону это ошеломляющее сообщение, он выдавил из себя что-то вроде «дети укрепляют семью» и закончил разговор желанием немедленно позвонить своей матери, чтобы обрадовать ее. Я думаю, что тогда Клер и была единственным человеком, которого эта новость действительно по-хорошему взволновала — я сразу поняла это, когда она минут через десять после разговора с Виктором позвонила и поздравила меня.

Моя же мать выслушала новость молча и ограничилась коротким «Поздравляю», сказанным без всякого восторга, а также абсолютно резонным комментарием — «зря поторопились, могли бы и немного пожить для себя, но раз уж это произошло, то теперь нужно»… Далее последовал перечень рациональных рекомендаций, которые отныне мне предстояло иметь в виду. Она, безусловно, была права, но слушать ее было — не менее безусловно — неприятно, тем более что можно было догадаться — никто никуда и не торопился…

Понемногу я стала привыкать к своему состоянию. Начала с того, что купила те немногие книги для будущих матерей, которые были в продаже, и взяла все, что нашлось в библиотеке.