А вдруг это у меня — наследственное? Отец ведь тоже начинал в трудных обстоятельствах, чтобы утешить себя… Нет уж, постараюсь не слишком увлекаться и буду себя контролировать, максимум — две рюмки, ведь теперь мне придется напрячься и собрать все остатки своего прежнего хваленого духа, которые могут понадобиться в любой момент — моя жизнь в одно мгновение превратилась в задачку со многими неизвестными…

Иду на кухню и делаю солидный омлет с помидорами и сыром, который после выпитого поглощаю с небывалым аппетитом. Чувствую, как начинаю приходить в себя… Горячая ванна и холодный душ довершают преображение — после отупения последних дней, бессонной ночи и чрезмерного возлияния превращаюсь в существо вполне мыслящее и способное действовать.

Для начала, как минимум, нужно высушить и уложить волосы, и вообще, давно пора привести себя в порядок — непонятно почему, но мне вдруг становится не только не безразлично, как я сегодня выгляжу, а, наоборот, хочется выглядеть как можно лучше.

Раньше мне нравилось экспериментировать с макияжем, меняя образы, но заниматься этим приходилось не так уж часто — обыкновенно это бывал отработанный минимум усилий — из-за вечной утренней спешки. Сейчас времени — хоть отбавляй, и я с удовольствием и особой тщательностью начинаю работать над лицом, превращая привычный торопливый ритуал в научно обоснованный творческий процесс, открываю и использую все последние достижения и новинки парижской косметики, которыми постоянно соблазнялась и на которые никогда не жалела денег… Все эти многочисленные изящные баночки, флакончики и коробочки новой волны так и оставались нераспечатанными — ждали особого случая или лучших времен, которые, кажется, не торопятся наступать… Ну, и не будем их больше ждать — веселюсь для себя!

«Хотя, как раз сегодня действительно особый случай — у меня ведь свидание», — с иронией говорю я себе, завершая священнодействие.

Да, прогресс не остановить — все просто потрясающего качества, хотя, казалось бы, то, что сделано, улучшать уже некуда… Полное удовольствие от процесса и — полное преображение.

Распаковываю новую кремовую шелковую блузку, тщательно отглаживаю ее, выбираю серые фланелевые брюки и, одевшись, подхожу к зеркалу. Может, стоит лишь чуточку добавить румян. Провожу щеточкой по скулам и снова придирчиво осматриваю себя… Последний штрих к портрету — жемчужные серьги…

Вот теперь действительно все… Нет, не все, менять нужно прежде всего выражение глаз, ведь в них теперь вместо живого огня и наивного удивления появились совсем другие оттенки — усталость, мудрость, тоска и боль. Мысленно прощаюсь со старым образом и задумываюсь о сути нового… Беру сигарету, подношу к губам и откидываю назад голову — слегка… чуточку лучше, такая изысканная раскованность с налетом загадочной отрешенности, рекламируемой последним номером журнала «Вог»… Бесстрастно констатирую: былого — не вернуть, но и в рамках нового диапазона есть некоторые возможности…

Ну, что ж — все что угодно, но только не разбитая брошенная тетка! Я дружелюбно расстаюсь со своим зеркальным отражением, делая вполне аристократический книксен.

Вооружившись определенной долей уверенности в себе, смотрю на часы — без четверти двенадцать, самое время приготовить кофе.

* * *

Виктор входит ровно в двенадцать. Наверное, слонялся у дома или выжидал в подъезде, чтобы зачем-то оказаться таким архиточным. Вид у него довольно помятый, ему явно не по себе.

Наливаю кофе себе, предлагаю ему и, сев на диван, закуриваю. Он от кофе отказывается и с удивлением смотрит на меня — курящую, но вопросов не задает.

Ловлю себя на мысли, что впервые за все эти годы разглядываю его несколько отстраненно и критически оценивающе… Какая-то максимальная степень неприязни… Неожиданно для себя, не без некоторого злорадства, начинаю отмечать — возрастные приметы уже оставили на нем свои безжалостные метки.