— Только учти, — строго предупредил я ее, — слушаться меня во всем беспрекословно. И если скажу сидеть тихо, будешь сидеть и не высовываться. Понятно?

— Так точно, командир! — сверкнув глазами, приложила она ладонь к козырьку кепи.

У меня больно кольнуло сердце. Елена была копией Беаты, той самой, которую я впервые увидел после разгрома банды Можиевского. Да и возраст ее был тот же. «Через годик ей замуж», — подумал я. Мне очень хотелось, чтобы ее мужем стал один из моих племянников. Но Николай исчез, а Юрий не проявлял почему‑то интереса к этой красивой девушке. Да и Елена была совершенно равнодушна к нему, как, впрочем, и к другим возможным женихам. Как‑то об этом зашел разговор. По‑моему, его начала Беата. Елена страшно рассердилась и заявила, что обсуждать эту тему не намерена ни с кем.

— Останешься старой девой, — предупредила Беата.

— Останусь, значит, останусь! — ответила она и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

После этого разговора она дулась чуть ли не целую неделю. Было это как раз накануне офицерского путча.

В полдень я подстрелил косулю, и мы сделали привал на поляне, поросшей редкими березами. Собирая для костра сучья, я чуть было не напоролся на громадную гадюку, которая шипя уползла в кусты. Змей теперь в округе расплодилось много. У нас, правда, еще не было случаев укуса людей гадюками, но в лесу в связи с этим приходилось принимать всяческие меры предосторожности. Мы все ходили по лесу в толстых сапогах и старались производить как можно больше шума. Змея, слыша его, заблаговременно уползала. В дальних поездках мы при случае ловили ежей и переселяли их в окрестности стационара, а если находили вблизи ежиные логовища, то всегда оставляли любимые ими лакомства. Поэтому вблизи стационара гадюки почти не встречались.

Глава ХLI

РЫЖИЙ МАРК

Последние три километра были самыми трудными. Тропа настолько заросла, что приходилось пробираться, согнувшись вдвое. Лошади в этих условиях были скорее помехой, чем подспорьем. Наконец, я нашел небольшую полянку и велел Елене дожидаться меня вместе с лошадьми. Какое‑то внутреннее чувство подсказывало мне, что дорога рядом.

— Разожги костер, чтобы я мог найти тебя, когда буду возвращаться. Только проверю, нет ли следов от телеги, дождусь темноты и вернусь, — пообещал я.

Я был уверен, что опередил Покровского но крайней мере на несколько часов. Но чем, как говорят, черт не шутит. Мне непременно хотелось убедиться, что он еще не успел миновать место, где я уготовил ему встречу.

Так оно и было. Когда я вышел на дорогу, уже смеркалось. Но все же можно было убедиться, что ее песчаное покрытие нетронуто. Но в каком виде была эта дорога! Вся завалена обломками веток, опавшей листвой. Местами песок зарос мхом, на середине пробивались молодые дубки, торчали зеленые пучки сосенок. Через пару лет дорога исчезнет, порастет молодым лесом, а еще лет через пять никто, глядя на это место, и не заподозрит, что здесь когда‑то ездили люди.

Я подождал, пока совсем стемнеет. Вряд ли Покровский решится ехать ночью, не рискуя сломать колеса своей старой телеги. Можно было до утра не ждать, и я вернулся на поляну, где оставил Елену. Хорошо, что она послушалась меня и разожгла костер, иначе в темноте я прошел бы значительно левее. Я увидел среди деревьев отблеск огня, когда уже миновал поляну.

— Ну что? — спросила Елена. — Нет следа?

— Нет. И боюсь, что нам придется проторчать здесь двое‑трое суток.